И все же, получивший столько почета и регалий командующий Танатосом—4 не терпел чрезмерности ни в чем. То было одним из качеств, позволивших ему завоевать особое расположение подчиненных.

Теперь же он остро чувствовал, сколько мудрости было в таком жизненном выборе! Ведь стоя на мостике и руководя последними приготовлениями перед отбытием с орбиты покоренной Нарвиби, Титус До Готт думал не о долге и том, как удачнее распланировать необходимый его телу отдых, чтобы скорее вернуться к делам… а о том, как после всего выкроить достаточно времени чтобы провести его с рыжеволосой девушкой, мирно спящей в его каюте… на его корабле.

10. 9. Конец ее пути

Азанет проснулась в полной темноте и очень долго не могла понять, где она и что произошло. Голова буквально раскалывалась пополам, левая рука ныла от плеча и до запястья. Болела при касании припухшая, синеватая скула и, кроме прочего, когда девушка села в постели, у нее жуткой судорогой свело низ живота.

Датчики движения в стенных панелях сработали, и в каюте постепенно набирая интенсивность включилось освещение.

Она все еще была там, в своем страшном сне и всё, кроме скулы болело у нее потому, что он снова взял ее так, как хотел…

Нет… кого она пытается обмануть ведь она сама просила его об этом?

О, Маат, о чем она думала! Как могла так… с убийцей, с этим животным, не имеющим ни малейшего представления о любви, жалости, порядочности, человечности… Неужели все ради выживания? Но как же можно было так быстро и низко пасть...

Волна испепеляющего стыда и отвращения к себе захлестнула девушку, и она с силой сдавила синяк на запястье, желая как—то наказать себя. И, пожалуй, это была самая ее глупая идея за последнее время – от острой боли закружилась голова и ее вывернуло наизнанку за край кровати. Водой, потому что ничего больше она за минувшие сутки так и не села. Но мысли прояснились, позволив собраться и рассуждать, отбросив эмоции.

Свыкнувшись со скручивающей болью внизу живота, она отыскала на полу свою единственную одежду – длинное, тонкое красное платье с мелкими пуговицами на спине, после чего отправилась в душ.

Вряд ли даже самыми едкими средствами из всех, которые она когда—либо использовала для стирки, ей удалось бы вычистить его из себя – не столько из тела, сколько мыслей и поступков, но она сделала все, что смогла. Горячая вода обжигала кожу до болезненной красноты — это позволяло девушке думать, что она делает хоть что—то чтобы остаться чистой перед Создателем.

Из комнаты послышался знакомый шелестящий звук – кто—то вошел извне. Азанет замерла перед зеркалом, не застегнув платье до конца. Она беспомощно оглянулась вокруг; если это он — она не хотела выходить, опять смотреть в его холодные глаза, терпеть на себе этот пронизывающий взгляд! И если это Коук или доктор Дитт — выходить не хотелось тоже, ведь кто знает, какие еще унижения есть для нее в запасе у этих имперцев.

Время шло, но никто не окрикивал ее из комнаты. Не требовал немедленно явиться, дабы не испытывать терпение своего владетеля.

В какой—то момент девушка решила, что ей показалось и подошла к двери, чтобы подслушать, но забыла, что она открывается автоматически! Переборка привычно ускользнула в сторону при ее приближении, застав Азанет в страхе отскочить назад.

В комнате был мужчина, но она никогда его прежде не видела. Высокий, как вероятно и все имперцы в сравнении с жителями ее планеты или Нарвиби, он был одет в серый комбинезон с узнаваемым символом на спине, высокую обувь и кофту скрывавшую шею и руки.

Увидев ее из другого конца комнаты, он остолбенел, буквально замер с каким—то предметом в руках, более всего похожим на отвертку. Перед ним на рабочем столе командующего До Готта лежала снятая панель и какие—то детали.