–Линкс! – несмотря на то, что Эрику полагалось если и не сгореть со стыда, то хотя бы сделать вид, что его мучают угрызения совести и виновато опустить глаза, он лишь искренне рассмеялся мне в ответ, – я, конечно, горжусь, что ты обо мне такого высокого мнения, но все было не так романтично. Ничего я не ломал, открыл твое портмоне, посмотрел номер кредитки и перевел туда деньги со своего счета.

Дрожа от справедливого негодования, я вплотную приблизилась к безмятежно улыбающемуся Эрику и зло прошипела ему в лицо:

–Скажи-ка мне, пожалуйста, Данте, на каком основании ты решил, что у тебя есть право рыться в моих личных вещах?

Следующая улыбка выглядела и вовсе обезоруживающе открытой. Эрик выдержал мой пылающий взгляд поистине с олимпийским спокойствием.

–Думаю, на том же самом, на котором ты влезла в мою личную жизнь. Так что, мы квиты, Линкс, и давай без обид, ладно?

Я могла бы потратить время и доходчиво объяснить некоторым из здесь присутствующих, какого рода чувства двигали мной и до какой степени благими являлись преследуемые мною цели, но лишь примирительно взмахнула рукой. Зачем заводить обоюдно проигрышный спор, где конструктивное начало, в сущности, столь же ничтожно мало, как и содержание калорий в диетической еде? Кстати, о еде!

В процессе приема пищи мы по негласной договоренности старательно изображали из себя парочку глухонемых. Насыщение пришло лишь после того, как мы подчистую подмели весь продпаёк. Уцелела от попадания в наши скрученные голодными спазмами желудки только бутылка абсента, но и на нее у Эрика явно имелись виды.

–План такой: берем абсент, пьем, расслабляемся и я тебе все рассказываю. Заодно страхуемся от моей спонтанной трансформации. Поддерживаешь?

Я всегда считала угловой диванчик у себя на кухне жутко неудобным, и давно мечтала от него избавиться, но после плотного ужина меня так развезло, что я готова была немедленно уснуть, даже не меняя сидячего положения на лежачее. Мне в одинаковой степени не хотелось ничего пить и слушать, а тем более на что-то смотреть, но гипнотическое зрелище горящего в бокале абсента, распространяющего вокруг сладковато-пряный аромат полыни и жженного сахара захватило меня настолько, что липкая полудрема постепенно отступила, и я начала зачарованно следить за действиями Эрика. Нагретый сироп медленно стекал сквозь мелкие отверстия в ложке, густые, тягучие капли одна за другой падали в объятия пламени и растворялись в его зеленых отблесках, чтобы стать частью заточенной в бокале стихии. А потом Эрик погасил торшер, и этот приковывающий взгляд факел остался единственным источником света в окутавшей нас потусторонней тьме, но и ему не суждено было гореть вечно.

Резко накрытое вторым бокалом пламя мгновенно погасло, Эрик с ювелирной точностью перелил абсент, перевернул пустой бокал вверх дном и протянул мне коктейльную соломинку.

–Делаешь так: вставляешь эту штуку под бокал и потихоньку вдыхаешь пары. Только осторожно, не обожгись!

Употреблять абсент таким извращенно-странным способом мне никогда ранее не доводилось, да и вообще, признаться честно, никаким другим тоже. Не принимать же во внимание Райкин день рождения четырехлетней давности, где мое участие в коллективном распитии этой зеленой гадости ограничилось одним глотком, после которого у меня еще долго мерзостно царапало в горле? Но сегодня я не стала отказываться. Может быть, у меня элементарно не было сил на возражения, а возможно, я подсознательно стремилась сбросить с себя непосильный гнет многодневного напряжения, и не собиралась упускать столь вовремя подвернувшийся случай, но когда по телу разлилась блаженная эйфория, я поняла, что согласилась не зря.