– Давно ты страдаешь здесь?

– Скоро два года.

– Недавно.

– Не говори так! – простонал он, всматриваясь в глубину галереи, чтобы убедиться, не приближается ли Каст. – Больше двух лет редко кто выдерживает здесь. Надсмотрщики бьют нас немилосердно. Пощады нет ни для кого. Ни праздников, ни передышки. Пока не погаснет этот светильник, мы будем с тобою долбить камень. А он горит двенадцать часов. Потом на наше место придут другие.

– А еда?

– В полдень принесут немного пищи.

Я рассмотрел теперь, что вся спина у Циррата была исполосована багровыми рубцами.

– Как же можно вытерпеть это? – спросил я с негодованием. – Не кирки ли в наших руках?

– Тише! Если такие слова услышит Каст, ты пропал.

– Лучше умереть, чем жить так.

– Еще хорошо, что мы можем с тобой разговаривать без свидетелей, – это облегчает душу. А там, где работает много рабов, неизменно стоит надсмотрщик с бичом и нещадно бьет каждого, кто промолвит лишнее слово.

– Тяжко! – вздохнул я.

– Тяжко, – повторил Циррат, – и нет конца нашим мукам.

Как бы в подтверждение этих слов где-то по соседству раздался вой, от которого кровь стыла в жилах.

– Что это? – спросил я.

– Бьют нерадивого, – шепотом ответил Циррат с искаженным лицом, может быть вспоминая то, что случалось неоднократно и с ним самим.

Мальчик стал всхлипывать. Я тяжело дышал, готовый размозжить голову первому попавшемуся надсмотрщику. Но старик, – а Циррат выглядел совсем стариком, – прошептал:

– Зато мы получим награду на небесах.

– О чем ты говоришь? – не понял я.

– Христос примет в свое лоно всех страждущих и обремененных.

Оказалось, что мой сосед по работе был христианином. Об этих людях я слышал только от своего учителя, у которого тоже было довольно смутное представление о новой секте, наполнившей, как говорили, весь мир, хотя никто не видел у нас в Томах христианских проповедников. Но меня совсем иному учил Аполлодор, и в негодовании я воскликнул:

– Как ты можешь верить в подобные басни?!

– Истинно так.

– Кто сказал, что ты получишь награду за страдания?

– Христос.

– Это ваш бог?

– Сын бога. Отец послал его на землю, чтобы искупить грехи людей.

– Разве это возможно?

– Для этого он претерпел распятие…

Я и раньше не мог понять подобных вещей. Но теперь убедился, что порой человеческие страдания бывают невыносимыми и тогда люди в отчаянии утешают себя подобными нелепостями.

– Ты говоришь о небесах, потому что потерял всякую надежду на спасение на земле.

– Здесь нам нет спасения. Лучше искать пурпуровые улитки или жемчуг на дне морском, чем добывать золото.

Из мрака показался Каст и хмуро оглядел нас.

– Не празднословить! Или я до тех пор буду бить вас, пока глаза не лопнут!

Однако за разговорами с Цирратом я не переставал долбить камень, и у наших ног лежали кучи осколков. Каст посмотрел на руду и снова ушел.

Так продолжалось целую вечность, потому что часы под землею тянутся необыкновенно долго.

Являлся Каст, подозрительно оглядывал нас и вновь уходил, чтобы надзирать над другими. Время от времени рабы уносили в корзинах выбитую нами руду. В полдень они принесли нам в деревянных мисках похлебку из чечевицы и вынули из корзины три куска хлеба. Ведь и глупец, обуреваемый жаждой наживы, мог сообразить, что на такой работе надо давать людям хоть какую-нибудь пищу! Потом снова крики Каста, удары кирки…

Когда вечером я вернулся с другими в помещение для рабов, которое римляне называют эргастулом, то повалился на земляной пол и тотчас уснул как убитый…

На следующее утро повторилось то же самое: грохот отпираемой двери, выход на работу под крики и пинки надсмотрщиков, тяжкая работа с киркой в руках в подземной галерее. Но на этот раз Циррат был неразговорчив, кирка валилась у него из рук.