На первый взгляд для последователя Торо и Толстого, идеалиста, с нескрываемым презрением относящегося ко всей буржуазной атрибутике мейнстримной Америки, в Буллхэд-Сити не могло быть ровным счетом ничего привлекательного. Тем не менее, Маккэндлесс сильно привязался к этому городку. Может быть, причиной тому была его симпатия к люмпенам, которыми полнились здешние трейлер-парки, кемпинги и прачечные-самообслуживания, а может, он просто влюбился в суровые пустынные окрестные пейзажи.

Так или иначе, попав в Буллхэд-Сити, Маккэндлесс застрял в нем на два с лишним месяца. Дольше он, за весь период с отъезда из Атланты до начала жизни в заброшенном автобусе на аляскинском Стэмпид-Трейл, наверно, не задерживался нигде. В октябрьской открытке Уэстербергу он говорит о Буллхэде так: «Отличное место для зимовки, да и вообще, я здесь, может, наконец, осяду и навсегда оставлю бродяжью жизнь. Подожду весны и посмотрю, что будет, потому что именно весной у меня, как правило, начинает свербить в одном месте».

В момент написания этих слов у Криса была настоящая работа. Он жарил гамбургеры в «Макдоналдсе» на главной улице городка. Внешне он жил на удивление обычной жизнью и даже открыл счет в местном банке.

Как ни удивительно, устраиваясь на работу в «Макдоналдс», он назвался не Алексом, а Крисом Маккэндлессом и дал хозяевам заведения свой настоящий номер социальной страховки. Это была очень нетипичная для него небрежность, благодаря которой родители могли бы с легкостью установить, где он находится, но она осталась без последствий, так как не попала в поле зрения нанятого Уолтом с Билли частного детектива.

По прошествии двух лет с того периода, когда он в поте лица трудился у гриля в Буллхэде, его коллеги по «Макдоналдсу» не могут вспомнить он нем ничего толкового. «Я помню только, что у него был какой-то пунктик насчет носков, – говорит помощник менеджера, тучный словоохотливый мужчина по имени Джордж Дризцен. – Обувь он всегда носил на голую ногу… просто терпеть не мог надевать носки. Но по правилам «Макдоналдса» все сотрудники постоянно должны быть одеты соответствующим образом. То есть должны носить и обувь, и носки тоже. Крис этому правилу подчинялся, но как только заканчивал смену – бац! – первым делом снимал носки. И я не вру, когда говорю, что он делал это первым делом, то есть сразу же. Я так понимаю, с его стороны это была вроде как декларация, чтобы дать нам всем понять, что он сам себе хозяин. Но парнишка он был приятный, да и работник хороший. Очень надежный парень».

У второго помощника менеджера Лори Зарзы о Маккэндлессе сложилось немного другое впечатление. «С обязанностями своими он справлялся, но работал всегда одинаково медленно и размеренно, даже в обеденный час пик. Подгонять или торопить его было совершенно бесполезно. У каждой кассы скапливались очереди человек по десять, а он не мог взять в толк, за что я на него так наезжаю. Он просто одно с другим не связывал. Он все время будто в каком-то своем отдельном мире жил».

«Но положиться на него было можно, на работу он каждый день приходил вовремя, и уволить его никто не решался. Платили за такую работу всего четыре с четвертью доллара в час, а из-за всех этих казино на другом берегу реки смена у нас начиналась в 6:25 утра, и удержать работников было очень трудно».

«Ни на какие тусовки и все такое прочее он с другими сотрудниками после работы, насколько мне помнится, не ходил. Если он и начинал говорить, то все время о деревьях, природе и всякой такой странной ерунде. В общем, мы все были уверены, что он с головой не очень дружит».