Не выписываясь и договорившись с комендантом общежития, Анна нелегально поселила старого супружника в своей комнате, взяв с его жены Лариски клятвенное обещание ежемесячно оплачивать коммунальные услуги, и со спокойной душой укатила в лучшую жизнь.

Сейчас Николай писал, что устав от нищеты в родном городе, завербовался на Север, где ему полагается служебная квартира, через месяц они с Ларкой уезжают, и будет очень жалко, если комнату отберут и она достанется чужим людям. Тем более началась приватизация, и он слышал, что жилье в общежитиях скоро тоже будут передавать в собственность, а на нашу (он так и написал – на нашу) комнату, уже нашлись желающие.

Виталик, прочитав письмо, даже обрадовался.

– Конечно, поезжай! – сказал он Анне. – В Москве становится не спокойно, грядут перемены, а там вы будете в безопасности! Мне все равно придется вас где-нибудь прятать.

Муж начал опасаться за семью после смерти своего отца.

Сергей Петрович, бывший партийный работник с многолетним стажем, умер от инфаркта осенью 1991 года после провала путча и разгрома Государственного комитета по чрезвычайному положению. Он сильно переживал и за развал Советского Союза, и за нерешительность функционеров ГКЧП. Арест многих друзей Сергея Петровича и его бывших начальников, обвинение их в попытке государственного переворота, а также усиление позиций Ельцина, которого считали в определенных партийных кругах некомпетентным выскочкой, и гонения на горячо любимую Коммунистическую партию Советского Союза окончательно подорвали здоровье старика.

– Такую страну прощелкали! – сказал он перед смертью, когда семья в полном составе пришла к нему в больницу.

Вообще, события последних лет многое изменили в жизни Анны и Виталия. Сначала из-за павловской реформы они чуть не потеряли все сбережения, отложенные на новую квартиру. Чтобы спасти хотя бы часть денег, пришлось хорошо поделиться с бывшими коллегами по работе.

Но это была не самая большая неприятность, подстерегавшая семью Ивановых. После создания Содружества Независимых Государств, пришедшего на смену Советскому Союзу, и упразднения КПСС быстро поменялись приоритеты, и в кафе, некогда опекаемое партийными работниками, стали заглядывать криминальные личности. Сначала приходили как посетители, сидели за столиками, осматривали помещение, о чем-то шептались с официантами, затем стали предлагать Виталию деловое сотрудничество – на их условиях.

В стране наряду с введением свободных цен и раздачей ваучеров начался передел собственности. И не только социалистической.

Пока правительство пыталось наложить лапу на денежные сбережения миллионов граждан, а чиновники через инвестиционные фонды под обещание мифических дивидендов выуживали у населения приватизационные чеки, соотечественники, прошедшие воспитание тюрьмой, организовывались на воле в сплоченные группы и требовали места под солнцем и жирный кусок общественного пирога.

В окружении Анны и Виталия все чаще стали рассказывать о том, как сожгли ресторан одного из знакомых бизнесменов, отказавшегося от «крыши». Другого приятеля, не заплатившего вовремя дань, чуть не закопали живьем в лесу. У кого-то украли ребенка и потребовали огромный выкуп, кто-то все бросил и уехал за границу.

У Ивановых не было больших денег, чтобы уехать, да и ехать было не к кому. «Не с нашей фамилией и физиономиями», – сказал Анне муж, когда кто-то из знакомых предложил ему организовать выезд в Израиль.

В России им тоже стало не сладко. И хотя, по сравнению с другими предпринимателями, Виталию все-таки жилось легче – бывшие сослуживцы не давали в обиду, и криминалитет, покружившись около, в конце концов от него отстал, родство с бывшим партийным функционером, поддержавшим путчистов, клеймом повисло на его бизнесе.