На другой день – опять пороги.

В этой области процветает гвинейская пальма[11], у деревень мы находим целые кучи пальмовых орехов, а недавние посадки этого дерева указывают даже на некоторую заботливость о будущем.

Ахмет, тот самый сомали, который не захотел отставать от нас в Ямбуйе и которого от самого Янкондэ мы должны были перевозить в лодке, совсем при смерти. Доктор говорит, что у него меланоз; но какая бы ни была эта болезнь вначале, теперь он, несомненно, чахоточный, и у него остались только кожа да кости.

Обогнув мыс и пройдя небольшую излучину реки, мы увидали, что она внезапно превращается в бурный поток, загроможденный утесами из сланца. На первом плане кипят волны, стремящиеся по крутому уклону вперегонки, и каждая из них, разбиваясь, осыпает предыдущую брызгами и пеной; затем с высоты десяти метров низвергается отвесный водопад, а за ним еще ряды уступов с бурлящими между ним водоворотами – и все эти потоки, брызги и пена, как бы подернутые туманом, бешено летят нам навстречу. При виде такой преграды у меня опустились руки. Наша флотилия везла 120 вьюков и постоянно от 50 до 60 человек больных и слабосильных. Бросить этих бедняков в лесу казалось мне немыслимым. Унести вьюки на себе и продолжать путь пешком – невозможно. Перетащить челноки на баграх, а вельбот перенести на руках мимо этого длиннейшего водопада представлялось мне решительно невыполнимой задачей.

Оставив челноки ниже порогов, я провел людей до заброшенного селения Наваби, расположенного выше водопада у одного из поворотов Итури (Арувими). Больные тащились вслед за караваном, а тех, которые не могли идти, перенесли. Затем прорубили в трущобе дорогу для перетаскивания челноков. Все это заняло два дня, в течение которых отряд № 1 ходил за провиантом, побывал и в окрестности, и дальше, но добыл очень немного.

Наваби было прежде замечательно цветущим поселением. Вокруг него были целые рощи гвинейских пальм, плантации бананов, кукурузы и табаку. Хижины под тенью пальм имели какой-то идиллический характер – так по крайней мере показалось нам по тропической живописности двух хижин, оставшихся целыми. Все остальное было уничтожено. Кто-то, может быть, даже из шайки Угарруэ, сжег деревню, срубил пальмы, разорил плантации и усыпал землю костями ее защитников. В пределах нашего нового бивуака в Наваби подняли пять детских черепов.

12-го числа, выступая, мы принуждены были покинуть пятерых умирающих, уже потерявших сознание. Ахмет, сомали, был в их числе.

Из Наваби мы пришли на побережье Мемберри, очевидно, излюбленное место слонов. Одного из них, с наслаждением купающегося у правого берега, мы увидели недалеко от себя. В своем стремлении добыть мясной пищи я решился попытать счастья и выбрал для этого карабин 577-го калибра, один из тех, которые так высоко ценятся индийскими охотниками. Ружья № 8 остались под охраной майора Бартлота и мистера Джемсона. С нескольких метров мне удалось всадить в тело животного шесть пуль, но я только понапрасну изранил его, другого результата не добился.

На общем смотру всего каравана получился следующий вывод:

23 августа было – 373 человека.

12 сентября было – 343 человека.

Убыло 30 человек: 14 дезертиров и 16 умерших; носильщиков – 235, вьюков – 227, больных – 58 человек.

К этим цифрам, и так довольно красноречивым, надо прибавить еще то, что каждый из членов экспедиции страдает от голода; чем дальше мы подвигаемся, тем скуднее становятся средства к удовлетворению все возрастающей потребности в пище; невольники бакусу и васонгора под предводительством маньемов шайки Угарруэ разорили плантации, перерезали жителей либо вынудили их искать убежища в лесах.