Мы сошли на берег у пристани невдалеке от дворца Долма-бахче и отправились гулять по каштановой аллее, что обрамляет улицу позади дворца, а потом пошли и далее. Издали доносились откуда-то струнные звуки и гортанный, но приятный голос певца, напевавшего какую-то восточную песню. Пошли на этот голос и вскоре очутились подле какой-то турецкой кофейни, украшенной снаружи цветущими олеандрами в кадках и освещенной двумя-тремя молочно-матовыми шарами. На широких деревянных скамьях с высокими ножками и резными спинками сидели, поджав под себя ноги, степенные осмалы[12] в красных фесках; одни из них курили кальян, другие прихлебывали кофе из маленьких фарфоровых чашечек, и все вообще задумчиво слушали сидевшего тут же турка-певца, который аккомпанировал себе на большом пузатом торбане. Что хотите, но турки своим присутствием придают много характерности и даже своеобразной прелести жизни этого города. Они как бы дополняют собою характерные красоты окружающей природы и, в сущности, ей-Богу, будет очень жаль, по крайней мере с художественной стороны, если их когда-нибудь выгонят совсем из Константинополя. Без турок этот дивный город окончательно уже обратится в вольную клоаку всякой международной сволочи. К сожалению, и теперь уже общелиберальный безличный пиджак все более и более вытесняет картинные восточные костюмы. Одна только феска пока еще борется с котелком и цилиндром; но пышная чалма даже и в самом Стамбуле – увы! – представляет уже довольно редкое явление.

8-го июля.

Около полудня возвратились из Буюк-дере С. С. Лесовский с супругой и просили меня быть их чичероне по Стамбулу. Мы тотчас же съехали на берег, но так как времени оставалось у нас очень немного, то осмотр достопримечательностей пришлось ограничить только Святой Софией, Селимом, древним византийским Гипподромом (Атмейдан) и Безвестеном (центральный базар Стамбула). Все это наскоро мы успели окончить к началу пятого часа дня и возвратились на пароход, куда к тому времени приехали из Буюк-дере несколько наших посольских дам проводить Екатерину Владимировну и адмирала.

Ровно в шесть часов дня «Цесаревич» тронулся в дальнейший путь, в красивое Мраморное море. Адмирал очень интересовался местами нашей Сан-Стефанской стоянки, мимо которой мы теперь проходили, и много расспрашивали меня о том времени. Но зачем повторять эти общеизвестные грустные воспоминания о шести месяцах бездействия и болезней, выдержанных нашей армией под стенами Царьграда, и о той нравственной пытке, какую переносили мы здесь в дни Берлинского конгресса!..

Первое разочарование. – Природа дарданелльских берегов. – Галлиополи. – Дарданеллы и Ченак-кале. – Гончарные изделия. – Древние и новые дарданельские форты и батареи. – Селение Йени-Шехр. – Эгейское море и вид на Архипелаг. – Кроличьи острова. – Берега Малой Азии. – Остров Тенедос. – Классическая Ида. – Развалины Трои. – Остров Митилена. – Наша палубная публика. – Бывшие наши пленники-турки. – Богомольцы и странники русские, мусульманские и иные. – Русское Афонское подворье и удобства способов передвижения. – Палубный маркитант. – Важный пассажир.

9-го июля.

С рассветом вступили в Дарданелльский пролив. Столько великих исторических воспоминаний, соединенных с именами Ксеркса, Александра, Фридриха Барбароссы, Солиманабен-Орхана, столько классической поэзии и мифологических легенд о Леандре и Геро, и какая жалкая действительность!.. Пустынность, общая пустынность берегов и лежащей за ними местности, вот что прежде всего поражает вас после Босфора, если вы думали, что и здесь встретите нечто подобное. Ничего похожего! Местность представляет здесь большею частью плосковато-пологие, совершенно голые холмы буро-желтого цвета, где лишь изредка пробивается очень скудная чахлая растительность, в которой преобладают низенькие кусто-видные деревца запыленных маслин. Азиатский берег несколько выше европейского. На том и другом изредка виднеются белые домики с высокими шестами: это маяки. Движение судов ничтожно: на всем протяжении пролива мы встретили только один пароход да три-четыре греческие шхуны. Местный каботаж, кажется, вполне отсутствует; по крайней мере, около берегов он ни единым парусом не заявляет о своем существовании. Втягиваясь глубже в пролив, можно разглядеть кое-где по склонам возвышенностей в глубине страны довольно большие селения, но берега все-таки поразительно пустынны. Кое-где заметны остатки древних укреплений, башен, стен, которые, вероятно, были бы интересны для археолога, но для художника как аксессуар пейзажа отнюдь не красивы. Не доходя Галлиполи видны на плоскости редуты и оборонительные казармы, затем местность к западу начинает несколько повышаться. Самый же Галлиполи не более как ничтожный с виду, маленький городишко, стоит на солнцепеке, и хоть бы один клочок зелени скрасил собою однообразие его апсидно-серых черепичных кровель! Ни деревца, ни кустика. Вот начинаются береговые форты: справа – каменный на 26 орудий, слева – земляной редут, венчающий собой высокий бугор курганной формы, а рядом с ним, у подошвы бугра, большой форт, где видны и каменные, и земляные верки