Экземпляр РК-66, крупнее и массивнее прошлых, с почти привычного вида мордой. Благополучно прошедший импринтинг-на-крови – хоть и, судя по некоторым оговоркам диктора, далеко не с первым претендентом.

…честное слово, Дима всегда думал, что про кровь – это детские страшилки. У них с Дарой ничего такого не было.

Вживлённые в шкуру датчики, ошейник с колбочками автоинъекторов, – уже больше похожий на воротник экзоскелета…

И, под конец короткой записи, – ревущий поток пламени в сторону зашедшего с «его человеком» второго учёного.

Экземпляр КВ-72… АР-88…

Дима старался думать о них, как об «экземплярах». А о тех, кто попадал им под лапу, пасть, крыло, огонь, кто падал с их спины или добивал смертельно раненную в собственном буйстве тварь – не думать вовсе.

…и вообще смотреть на видео отстранённо, будто то была нарезка из ужастика в «псевдодокументальном» стиле.

Драконы становились всё более похожими на тех, к которым он привык. Нижняя челюсть уменьшилась, принимая вполне привычную форму. Гребень стал мягче и подвижней, глаза – больше, желтее (умнее?), а пропорции тела – ближе к обычным, к тем, которые Диме казались естественными и гармоничными.

А вместе с этим постепенно «нарастал» экзоскелет – и внутренний, с автоматическими инъекторами и узлами контроля, и внешний, усиливающий и защищающий в бою… контролирующий, сковывающий, сдерживающий.

Подбирались препараты. Вырабатывались правила. Драконы приучались к командам, передающимся на контролирующие узлы брони.

На последнем видео дракона не было.

Только его следы… и следы того, что, по всей видимости, осталось от пилота, который, согласно записям в боксе, отменил своему дракону седативные препараты.

…дракона на момент записи видео так и не нашли.

Но дело было в горах Илариона, а там и драконий труп, и живой дракон могли сгинуть без следа.

Видео закончилось, но Дима ещё долго сидел за столом, пялясь в экран.

Смутно ощущалась тревога Дары.

…он никогда ещё не был так близок к тому, чтобы попросить включить чип обратно.

Смутно помнилось, что ноут Сергей Александрович просил вернуть.

Дурнота накатывала волной – и отступала.

…Когда Дима постучал в дверь кабинета, Сергей Александрович сидел, закинув ноги на стол, и курил, пуская дым в потолок.

Картина «господин полковник закончил рабочий вечер и размышляет о тщете всего сущего».

– Посмотрел?

Дима молча положил ноут на стол.

Сев нормально, Стрельницкий убрал ноут в ящик стола и подвинул Диме портсигар.

– Не, – мотнул головой Дима.

Его и без сигарет мутило.

– Не буду настаивать.

Несколько секунд они оба молчали.

…в ушах всё ещё звенел визг того первого дракона.

– Разрешите ночевать с Дарой.

Его раздражала эта беспомощная необходимость спрашивать разрешение на то, что было неотъемлемым его правом – как Дариного партнёра.

…такого же партнёра, как на тех видеозаписях?

Нет. Сто, двести раз нет. Их связь с Дарой принципиально другая.

Только вот почему он её до сих пор глушит?..

Он уже почти услышал сокрушительное «нет», но Стрельницкий произнёс только:

– Вот как, – и сделал неторопливую затяжку.

Не «нет» – и всё равно не «да».

Будто ждёт чего-то ещё.

– Да хоть на цепь меня посадите, если вам так спокойнее будет!

– Ну зачем на цепь. Давай, – он вдруг протянул руку, – что там у тебя было, часы, жетоны… в общем, колюще-режущее и всё такое прочее.

Запомнил, значит.

Помедлив, Дима стащил с шеи жетоны и положил на стол. Поколебавшись, вытащил из пряжки ремня остро заточенную шпильку.

Да, Стрельницкий о ней не знал. Она так аккуратно была встроена в пряжку, что даже если всерьёз обыскивать – не найдёшь, если не знаешь, куда смотреть… В Южной цитадели, похоже, не знали.