Все дороги, ведущие через лес, носят разные названия – Променад, Зелёный Ров, Тропинка Водопроводчика и так далее. Диззи перечислял их, пока мы тщетно искали секретное послание. Он утверждает, что у него в голове карта леса, так что мы не заблудимся, но, глядя на расходящиеся тропинки, которые в тени ветвей кажутся почти одинаковыми, я не могу разделить его уверенность.

Я смотрю на часы. Коричневый кожаный ремешок оставил на запястье грязную полосу, но вертикальные стрелки на циферблате показывают точное время.

Шесть часов.

Мы шли по тропинке больше часа, но так и не обнаружили странных знаков. По пути, конечно, мы видели уйму палочек. Они повсюду, куда ни глянь. Поросшая травой тропинка завалена сучками и веточками – они лежат там, где упали. Но непохоже, чтобы кто-то – шпион или хотя бы Старый Крони – выложил из них секретное сообщение.

От внезапного визга слева я подпрыгиваю.

Развернувшись, я вглядываюсь в густые заросли – переплетение ежевики и папоротника, – скрывающие существо, издавшее этот чудовищный звук.

Визг повторяется, на сей раз ближе, и у меня кровь стынет в жилах.

Я смотрю на Диззи, и все ужасы, таящиеся в глубине моего сознания с тех пор, как Джонни рассказал нам о Старом Крони, живо встают передо мной.

– Что это? – спрашиваю я, не в силах скрыть нарастающий страх.

Но Диззи лишь улыбается. Из подлеска, хлопая крыльями, вырывается что-то коричневое и неуклюже садится на ветку, нависшую над тропой.

– Просто сойка, – говорит Диззи и, задрав голову, смотрит на светло-коричневую птичку с чёрно-белыми крыльями с синей каймой.

Сойка смотрит на меня со своего насеста и мотает светлым хохолком, словно выражая неодобрение. Затем широко разевает клюв и издаёт оглушительный визг, от которого у меня по спине бегут мурашки.

Это всего лишь птица.

Сердце колотится, ноги ноют; рубашка прилипла к спине от холодного пота. Мне казалось, что в лесу будет весело – может быть, мы с Диззи раскроем тайну, – но, судя по всему, это пустая затея.

Сойка снова кричит – предостерегающим тоном, словно приказывая нам уходить. Наверное, так и надо сделать. Пора домой.

Родители думают, что я в гостях у Диззи, но скоро терпение у них закончится. Папа будет сидеть за кухонным столом, глядя на часы и прислушиваясь, не поворачивается ли ключ в замке. Единственный способ угадать, в каком он настроении, – это сосчитать количество пустых бутылок перед ним. Если их окажется слишком много – значит, будет орать.

Взмахнув хвостом, сойка перескакивает на ветку повыше, прячется за пологом листвы и испускает очередной сердитый крик. И тут я слышу, как в сумраке подлеска хрустнула веточка.

Я испуганно вглядываюсь в зелёную полумглу между деревьями, но обнаружить источник звука не могу. Слышится только неумолчный шелест листьев – этот звук, словно чьи-то шаги, преследовал нас с той минуты, как мы вошли в лес.

Мне здесь уже опротивело. Надоело играть в шпионов.

– Пошли домой, а? – говорю я.

Но Диззи не отвечает; обернувшись, я вижу, что он спешит своей подскакивающей походкой туда, где тропа расходится.

– Чарли, иди сюда! – кричит он.

Торопясь к нему, я спотыкаюсь о наполовину вылезший из земли корень и чудом удерживаю равновесие. Диззи ждёт, стоя в тени дерева, растущего на развилке.

– Что?

Не в силах скрыть радостное волнение, Диззи кивком указывает вниз:

– Вот.

У подножия дерева кто-то размёл листья и веточки. В приблизительном подобии круга лежат две палочки, сложенные стрелкой.

Под низким пологом ветвей воздух кажется удушливо жарким, от пота щиплет глаза. Я вытираю лоб рукавом, и ожидание открытия заставляет меня забыть о возвращении домой.