Дэйв не любил Эскину и не любил ее механическую жизнь. И все же мирился с ней, поскольку она его раздражала только в крайних случаях. Санторин и другие крупные города, в которых он, разумеется, многократно бывал и даже кратковременно жил, как раз не позволяли ему внутренне расслабиться, почувствовать себя независимым. Суета, спешка, жизненная многозадачность – все это словно влюбляло в себя, затягивало в роман с окружающим миром, но Дэйв давно перестал себя обманывать и убедился, что любой роман, который длится долее двух часов, выльется для него в нервное расстройство. И неважно, кто или что объект этого романа: женщина, жизнь, что-либо еще… Эскина же была давней знакомой, такой же непритязательной в выражаемых потребностях и столь же взыскательная в своей личной свободе, пусть даже свободе мнимой. И эту давнюю знакомую, от которой можно взять все необходимое, без каких-либо серьезных жертв, без лживых обещаний, Дэйв ценил. И ценил ее взаимность.

Скорее всего, как сам он думал, далеко не каждый человек испытывал к своей малой родине подобное отношение. Уютная, ухоженная и зеленая Эскина могла бы считаться синонимом благополучия, и заслуживала искренней любви своих жителей. Этот маленький городок был едва ли не главным объектом пищевой промышленности во всей Сантории, средняя зарплата в нем была не ниже, чем в столице, и даже сбегающие в колледжи юноши и девушки очень часто в итоге возвращались домой, предпочитая сытую стабильность истерии великих свершений. А может, назад их звали вдохновляющие пейзажи из тридцатиметровых стен соснового леса, покрывавших склоны пологих гор, и окружавших плотным кольцом узкую долину, в которой Эскина и нашла свой приют. Дэйв иногда вспоминал, как один его знакомый однажды сравнил местные красоты с лицом матери, а свежий горный воздух с нежным материнским поцелуем, и брось ты все это навсегда – тоска просто изглодает сердце. Сам Дэйв не был столь сентиментален и только посмеивался над подобной пылкостью, убеждая себя, что и не вспомнил бы об Эскине, найди он подобный покой, допустим, в голой пустыне или где-то в заполярье. Но раз уж нашел он свое место здесь, то и не видел смысла испытывать судьбу в названных краях.

Встретить в Эскине совершенно незнакомого человека, разумеется, было сложно. Как правило, если кто кого и не знал лично, то где-то прежде видел или что-либо о нем слышал. Пройти несколько кварталов, чтобы не остановиться для короткой приятельской беседы – дело почти невообразимое. Однако Дэйв давно приметил, что это правило на него распространяется все меньше, да и был этому рад. Короткого приветствия, а то и просто молчаливого кивка для него было вполне достаточно, чтобы выразить свое почтение, и в собственном отношении он большего внимания не желал. Причин тому было несколько. Во-первых, Дэйв знал, что благодаря пристрастию к выпивке его репутация в городе хромает, и, в принципе, его считают кем-то вроде урода из благополучной и уважаемой семьи, способным только портить жизнь своим близким. Во-вторых, Дэйв и сам по себе был человеком нелюдимым, и как-то опровергать навеянное сплетнями предназначение не стремился. На встречи одноклассников он перестал ходить после двадцати пяти лет, прикрываясь тем, что утекло много воды и все эти люди друг другу совершенно чужие, хотя не отрицал, что причиной была и последняя из этих встреч, на которой он напился и сломал одному парню нос, припомнив какую-то давнюю обиду. Если же ему случалось бывать в барах, то, как правило, он на следующий день толком и вспомнить не мог, что он там делал и кого видел, потому что общение под пьяную лавку завязывалось, как правило, с не менее асоциальными личностями, а мотивы такого общения были объяснимы общей целью – пить, пока пьется. В трезвом же состоянии Дэйв не особо нуждался в людях и спокойно мог жить затворником. Так и получилось, что в отличие от других обитателей Эскины, он как раз и мог похвастаться тем, что вокруг него достаточно людей, о которых он не знает ровным счетом ничего, и которые ничего не знают о нем. Например, Матс Крюгер, с которым он впервые встретился два месяца назад на своей очередной недолговечной работе. Или как тот странный парень, которого Дэйв заметил еще минут десять назад позади себя.