Он бежал так быстро, как только мог. Алкоголь, конечно, должен был нарушить его координацию, но гнев, сменивший собой страх, компенсировал это взрывом физической силы. Дэйв был уверен, что мог бы сейчас пробежать марафон, мог бы в одиночку разгрузить фуру муки на своей недавней работе, и мог бы прикончить кого угодно без особых усилий. Он понимал, что ни в коем случае нельзя останавливаться, потому что осознание этой силы стремилось выйти из-под контроля, и тогда желание ломать, крушить и уничтожать грозило окончательно сломить его волю. Он пробежал несколько коротких улочек в западной части Эскины, которой еще совсем недавно любовался в своей пьяной сентиментальности, после чего выскочил на центральную аллею проспекта Славной революции и, не сбавляя оборотов, взял курс к центру города. Уже через несколько минут, преодолев пару километров, он был рядом с «Порт-Ройалом», где на крыльце толпились несколько мужчин, некоторые из которых были определенно Дэйву знакомы. Не отреагировав на удивленные возгласы в свой адрес, Дэйв промчался мимо, всеми силами превозмогая искушение влететь в эту толпу и начать наотмашь молотить любую попавшуюся голову. Вместо этого он ворвался в свой подъезд, взбежал на второй этаж и только тут почувствовал облегчение, когда прислонился спиной к холодной стене коридора. Сердце бешено колотилось, майка прилипала к телу, в горле пересохло. Долгих две минуты ему потребовалось, чтобы немного успокоить дыхание, а вместе с ним и нервы.

– Отпустило, – прошептал он, сполз по стене и сел на пол. – Слава тебе, Господи.

Ощущение было таким, что он ушел от смертельной опасности, да Дэйв и не сомневался, что так оно и было. И что сам он мог стать этой опасностью.

«Что, черт возьми, все это значит? – думал он. – Что это за чертов ублюдок? И чем это он заразил меня на эти пятнадцать минут? Что эта тварь несет в себе?»

Легкая эйфория от чувства избавления перемежалась внутри него с накаленным добела возбуждением, но возбуждением уже контролируемым. Дэйв встал, достал ключи и отпер квартиру. В гостиной горел светильник, и Фернанда встретила его взглядом, исполненным ужаса. Она села на кровати, прикрывшись простыней и по лицу ее было понятно, что она ожидает самого худшего.

– У тебя пятнадцать минут, – сказал Дэйв, не глядя на нее. – Собирайся и уебывай отсюда на хер.

Он прошел к холодильнику, достал бутылку холодной воды и залпом выпил не меньше полулитра. Снял с себя мокрую футболку и бросил на пол. Открыл бутылку «Столичной», налил полстакана и опрокинул в себя. Разорвал упаковки с беконом и семгой и принялся жадно есть. Он стоял к Фернанде спиной и не слышал с ее стороны ни звука, а когда обернулся, то увидел ее в том же положении, в каком и застал, когда вошел в квартиру.

– Я выразился недостаточно ясно? – спросил Дэйв. Ему показалось, что Фернанда смотрит на него примерно так же, как сам он недавно смотрел на Призрака. То есть, испытывая внутри парализующий страх. – Ты оглохла? Или отупела?

– Мне… мне некуда идти, – промямлила девушка.

– Мне плевать.

– Но ведь вы договорились…

– Планы изменились. Через полчаса я буду пьяным в стельку и тебе оставаться здесь небезопасно. Собирайся.

– Но… мне, правда, некуда пойти. Тетя меня не примет, а на улице я…

– Это все не мои проблемы, мать твою. Проваливай к чертям отсюда! – Дэйв налил еще полстакана водки и выпил, не сводя глаз с Фернанды. Он видел, что для возражений ей приходится наступать на горло своему страху, и вновь сравнил ее с собой, пытающимся вытянуть хоть слово из Адама. Затем он включил вытяжку и закурил. – Я отворачиваюсь, а повернусь, когда докурю. К этому времени ты уже должна быть одета и собирать свою сумку.