– Интересно и неожиданно, – совсем другое ожидал услышать, девочки любят о себе поговорить. А тут… ничего из того, что я раньше слышал.

– Почему?

– Ну, потому, что у вас здесь без этого юность не проходит.

Она приподняла брови и спросила:

– А у вас тогда, как же, разве не так?

– Нет, хлва* (сладкая), у нас девушки ходят в платках. С мужчинами вот так, запросто не общаются, а тем более на равных. Не ходят в открытых нарядах.

– Да… Я не могу сказать, что не знаю, как живут женщины на Ближнем Востоке. Но в каждой стране по-разному же, есть различия. Вот ваши женщины, если носят платки, то в некоторых странах паранджу, такое я, разумеется, знаю, но особо не углублялась.

– А зря… никогда не знаешь, когда может пригодиться.

Она немного нахмурилась, осмысливая это я к чему… А я ответил на ее вопрос:

– Нет, наши женщины могут носить и то и другое.

– А-а… понятно.

Проходит секунда, у нее расширяются глаза, и она спрашивает:

– А ты женат?

– Нет, – усмехнувшись, ответил я. И мне показалось, что я услышал ее облегченный выдох.

– А сколько у тебя будет жен? – запрокинув голову, я засмеялся, а потом спросил:

– Тебе не кажется, что ты плавно перешла с моих вопросов на свои?

– Это называется общение, – улыбнувшись, остроумно ответила она.

– Угу… – тоже улыбаясь, говорю ей. – Мне нравится наше общение, – и она сразу смутилась. – И смущение твое, тоже нравится.

– Амир… не надо.

– Почему? Разве я не могу высказать свою симпатию девушке, которая мне очень нравится?

Она опустила глаза и сказала:

– Можешь… Только, для меня, все равно, это выглядит странно.

– Скажи, что именно?

– Скажу… например, мое нахождение здесь, нездоровый интерес начальника, вдруг из всех девушек столицы он выбирает меня.

И после всего сказанного она поднимает голову и смотрит пронзительным серо-голубым взглядом на меня, который сшибает с ног и лишает дара речи. «Твою мать… что за девочка… она хоть понимает это…», – поднимаюсь с дивана и иду на нее, а она смотрит на мое приближение к ней, приподнимая голову.

– Иди сюда, – взяв ее за руки, предлагая встать, что она и сделала.

– Пойдем со мной.

Иду с ней через холл, подвожу к большому зеркалу, сам становлюсь сзади и говорю:

– Посмотри на себя.

– Что ты делаешь? – спросила меня Юна.

– Не задавай вопросов, просто посмотри на себя, – она выполнила то, о чем я попросил. – Знаешь, – положил ей руки на плечи и продолжил: – В идеале, если бы ты сейчас смотрела на себя обнаженную. Не стоит напрягаться, ничего такого делать не собираюсь. Я сказал, что в идеале. Уверен, что под одеждой, ты еще красивее, чем есть. Юна, ты права, у меня непростой интерес к тебе… и это правда. Ты не видишь моими глазами. А я вижу перед собой не просто самую красивую девушка столицы, но еще и уникальную девушку… ты не видишь, какой ты бриллиант, я не могу пройти мимо и оставить какому-нибудь Ивану забрать его. И если до сих пор Иван этого не сделал, значит, он глупый, и принял редкий бриллиант за стекло.

– Почему ты так говоришь? – тихо спросила она, глядя на меня через зеркало.

Погладив ее плечи, спускаясь до середины рук, сказал:

– Потому что это правда, ты редкая красавица… бльдэ хло* (моя сладкая).

Сам не знаю, как это вышло, но все, что я сказал, чистая правда. Каждому бриллианту свой огранщик.

– Повернись ко мне…

Амири* – с арабского – мой принц

Бльдэ фатат хлоа* – с арабского – моя сладкая девочка

Хлва – с арабского – сладкая

Бльдэ хло – с арабского – моя сладкая

– Юна –

Невозможно не подчиниться, особенно, когда сама того же хочешь. И я поворачиваюсь к нему лицом. Никогда не слышала таких слов, мне никто их не говорил… Мое сердечко бьется, когда он рядом. Когда его пальцы прикасаются ко мне, как сейчас.