Вечером, после работы попросила Олю, чтобы она меня подкинула до метро, но только до другой подземки, не объясняя ей при этом ничего.

– Что ухажер прилипчивый донимает? – первое, что она спросила.

– Нет, просто надо, – отмахнулась я.

– Угу… конспираторша, вон у тебя все на лице написано.

– А ты прям следователь, как я посмотрю.

Мы обе усмехнулись нашим язвительным высказываниям друг другу и решили не продолжать эту тему.

Я выпрыгнула в месте, где остановила машину Оля. Мы попрощались, и я побежала к переходу, пока он работал для пешеходов и все потоком шли через него. Спустилась в подземку. Когда ехала в поезде метро, ловила себя несколько раз на мысли, что улыбаюсь, оттого, что он будет ждать, а я не приду. А вот интересно он расстроится или нет?

Его машина стояла у моего дома, я вначале остановилась, увидев его, но потом медленным шагом пошла вперед. А он, облокотившись бедрами на машину и сложив руки на своей груди, смотрел зло, исподлобья, немного с опущенной головой. Чем ближе я приближалась, тем отчетливей осознавала, что нет, он не расстроился, а, кажется, был взбешен. И теперь я думаю, смогу я добежать до подъезда или нет? Он будто прочитал мои мысли, помотал головой и сказал низким голосом:

– Не советую.

– Я… – начала было я, но он перебил.

– Ты решила, что можешь щелкнуть меня по носу, – оторвался он от машины, обошел и открыл пассажирскую дверь. – В машину, – приказал.

– Я… извини… я не хотела, – я пыталась сказать твердо. Но когда перед тобой бугай с метр девяносто и широченными плечами, какой бы ты смелой не была, все равно испугаешься.

– Извинения не принимаются. В машину. Мое терпение на исходе!

– Мне надо домой!

Он подошел и просто потянул меня цепким хватом, легко усадил в машину, захлопнув двери и что-то бормоча на своем языке, полагаю он ругался, скорее всего даже матом. Пока я шарила в поисках рычага, он сел за свое место, завел двигатель, и мы поехали, а если точно, то сорвались с места словно от погони.

– Куда мы едем?

– И что это было? – спрашивает он меня, игнорируя мой вопрос.

– Амир, я, правда, не хотела, чтобы так вышло, просто это неправильно.

– Конкретней.

Он говорил жестко, словно старался держать себя в руках. Я даже не хочу думать, каким он может быть, если отпустит себя, простыми словами «сорвется».

– Эм… ну, ты же понимаешь, я только начала работать и тут завела роман с президентом банка, – я говорила нервно, жестикулируя руками.

– Вчера ты так не думала, когда открывала свой сладкий ротик, подставляя его под мой поцелуй. Не думала и тогда, когда мы договаривались о том, что встретимся сегодня! Ты сказала «хорошо» на мое «встречу тебя после работы!»

– Прости, – я отвернулась к окну. – Отпусти, Амир, родители будут переживать, – тихо сказала, я.

– Звони и скажи, что ты не придешь ночевать.

Я резко повернула к нему голову.

– Что?! Отпусти немедленно, – закричала я и стала лупить его по руке, но она словно каменная. И, кажется, больно сделала, только себе.

– Твою ж… – он резко свернул на обочину, затормозив. – С ума сошла? Что ты творишь? Я за рулем, а ты дергаешь меня! Кто тебя научил руки распускать?!

Я заплакала, склонив голову и сжимая ушибленную ладонь.

Он тяжело выдохнул и уже другим тоном, взяв меня за ладонь, сказал:

– Дай посмотрю.

Я расслабила свою ладонь, и он притянул ее к себе.

– Больно? – ощупывая, спросил Амир.

– Немного, – ответила, шмыгая носом.

Алан достал платок, вытер слезы на моих щеках и даже нос, как ребенку. Мне от этого жеста, стало неловко.

– Звони родителям и скажи, что ты сегодня не придешь. Скажу наперед, я не собираюсь набрасываться на тебя, можешь быть спокойна за… за себя.