Здесь все просто.

Я знаю, что она жила роскошной жизнью на деньги Морено, но в этой комнате нет ничего дизайнерского или чрезмерно дорогого. Все в этой комнате по разумной цене и обычное. Есть несколько личных штрихов, случайных букетов и украшений, которые она, очевидно, создала сама. Одна только ее комната больше похожа на дом, чем весь этот дом. Возможно, это единственная комната, в которой действительно есть жизнь. Может быть, именно поэтому я делаю глубокий вдох.

Здесь даже пахнет ею.

― Серьезно, что ты здесь делаешь? ― спрашивает она у меня за спиной.

Я оглядываюсь через плечо. Она сидит вся такая важная. Я не совсем эксперт по своей жене, но что-то подсказывает мне, что она совсем не такая.

― Ты не хочешь, чтобы я был здесь? ― издеваюсь я, чертовски хорошо зная, что она этого не хочет. Кладу руку себе на грудь. ― Это больно, милая.

Ее рот кривится.

― На самом деле, каждый раз, когда ты появляешься, мы.. ― она обрывает себя, поджимая губы. Легкий румянец окрашивает ее щеки, и она резко отводит взгляд.

― Мы? ― переспрашиваю ее.

Я не фанат ее остроумного ротика, но это то, что я определенно хочу услышать. Я поворачиваюсь к ней лицом, отказываясь отпускать ее с крючка. Если она не скажет этого, то скажу я:

― Начинаем прикасаться друг к другу? Думаем о том, чтобы трахнуть друг друга?

Лилиэн заметно втягивает воздух от моих смелых слов. Я опускаю взгляд на ее грудь, когда медленно подхожу к ней. Она в майке без бюстгальтера. Ее соски примерно такие же твердые, как мой член.

Я хватаюсь руками за спинку ее стула и сажаю ее в клетку, наклоняясь близко к ее лицу.

Я отказался от использования здравого смысла рядом с ней. Я перестал убеждать себя, что между нами нет ничего грубого и чертовски горячего. Она последний человек, к которому я хочу что-то чувствовать, но она также может быть единственным человеком, который заставляет меня чувствовать вообще.

Похоть затуманивает мой мозг, и тогда я говорю раньше, чем думаю.

― Я знаю, ты постоянно думаешь об этом, ― хотя я насмехаюсь над ней, мой тон остается холодным и безразличным. ― Я знаю, ты представляешь, как мой член будет ощущаться внутри тебя, как будет трахать и заставлять тебя кончать так сильно, что это почти больно. Тебя когда-нибудь так трахали, Лилиэн?

Какого хрена я делаю?

Но реакция Лилиэн на мои слова заставляет меня хотеть продолжить. Она дышит тяжелее, чем раньше, и ее глаза ищут мои с тем же желанием, которое я чувствую. Я знаю, что я говорю, это правда. Я, блять, чувствую запах ее возбуждения.

Я наклоняю ее стул назад и она ахает от удивления. Я смотрю на нее сверху вниз, в то время как она, задыхаясь, смотрит на меня взглядом, который напоминает похоть и замешательство.

― Ты уже влажная.. ― я в этом не сомневаюсь. ― Твоя задница уже принадлежит мне. Хочешь узнать, каково ощущать пальцы твоего мужа внутри тебя, Лилиэн?

От нее по-прежнему нет ответа, но ее глаза становятся полуприкрытыми. Вздымание и опускание ее груди так чертовски расстраивает, что я протягиваю руку, прижимая ладонь к ней, чтобы удержать ее на месте. Я чувствую, как ее сердце внезапно замирает от этого прикосновения.

― Перестань тыкать грудью мне в лицо, ― приказываю я сквозь стиснутые зубы. ― Или я возьму ее в рот.

Ее глаза расширяются еще немного, когда она смотрит на меня.

Сильное биение ее сердца отдается в моей руке, которая начинает двигаться сама по себе. Легким касанием я провожу ею вниз по одной груди, большим пальцем надавливая на один затвердевший сосок. Тихий стон вырывается у нее, прежде чем она закрывает рот, и звуки доносятся прямо до моего члена.