Кроме задержки грузов англичане приняли еще ряд мер по вытеснению Германии с иранского рынка. Забыв о прежней скупости, они стали перебивать германские закупки в Иране. Хлопок немецкие фирмы закупали в среднем по 50–60 фунтов стерлингов за тонну, англичане же стали предлагать по 90 фунтов стерлингов, немцы покупали шерсть по цене 14 тыс. риалов за тонну, англичане предложили более высокую цену. Как это было непохоже на рачительных британцев!
Следующим шаг сделал подконтрольный англичанам Шахиншахский банк. Банкиры просто отказали в кредитах купцам, которые так или иначе были связаны с немцами. И напротив, кредиты были предоставлены купцам, вывозящим товары через юг в Соединенное королевство. Такую же позицию занял и Оттоманский банк[57].
Положение было действительно сложным. Для того чтобы сохранить германо-иранскую торговлю на довоенном уровне, у немцев был один выход: добиться согласия советского правительства на транзит товаров через территорию СССР. Эта идея была выдвинута в Тегеране еще в первых числах сентября 1939 г. на ирано-германских переговорах. Но осуществлению этого замысла мешало то обстоятельство, что в 1938 г. иранские лидеры, отдав приоритет южному направлению в развитии внешней торговли, отказались возобновить торговый договор с СССР.
Однако начавшаяся война заставила Реза-шаха пересмотреть отношение к идее возобновления торгового договора. После того как южный путь из-за организованной англичанами блокады и начавшихся боевых действий стал малоэффективным, иранское руководство вновь стало проявлять заинтересованность в восстановлении торговых отношений с Советским Союзом. Убеждая СССР в своих «добрых намерениях», иранское правительство использовало любой повод, чтобы подчеркнуть, что заключение нового торгового договора является делом решенным.
Реза-шах в своем выступлении в меджлисе по вопросам внешней политики 10 октября 1939 г. отметил важность развития экономических связей с северным соседом и выразил надежду на то, что в ближайшем будущем отношения двух государств будут восстановлены в полном объеме[58].
Разумеется, в Москве все понимали и учитывали. Почувствовав слабость иранских позиций, Сталин не спешил заключать новый договор с Реза-шахом. Спешка здесь не нужна, рассудил советский лидер. И действительно, если иранская сторона стремилась возобновить торговый договор 1935 г., пытаясь заключить его на прежних, выгодных Ирану условиях, то советская дипломатия выступала за заключение принципиально нового договора. В результате возникших разногласий вопрос о транзите в первые месяцы начавшейся войны так и не был решен.
Говорят, что надежда умирает последней. И иранцы ее не теряли. Как решить проблему транзита? Ответ на этот вопрос, как казалось Реза-шаху, лежит на поверхности. Почву для такого оптимизма создавало наметившееся советско-германское сотрудничество. Обитателю шахского дворца тогда казалось, что с заключения 23 августа 1939 г. советско-германского договора о ненападении, именуемого еще пактом Риббентропа – Молотова, началась новая эра взаимоотношений между Москвой и Берлином.
Доля истины в рассуждениях иранского шаха была. Действительно, курс советского правительства на сближение с германским фашизмом открывал новые возможности для развития германо-иранских отношений. В ситуации, когда И. Сталин не прислушивался к просьбам иранцев, инициативу взяли на себя немцы, что было вполне логично. 28 сентября 1939 г., в день подписания советско-германского договора о дружбе и границе, И. Риббентроп, используя подвернувшуюся возможность легко и бысто договориться, обратился к В.М. Молотову с просьбой о разрешении транзита иранских товаров через территорию СССР