Ага...

Спустя с десяток минут в гробовой тишине мы всё-таки добрались до ночного клуба. А затем вышли из такси и устремились к горящей неоном вывеске. Я отчётливо чувствовала, как дрожат мои поджилки и превращаются в желе конечности.

Было страшно, ведь на кону стояла вся моя будущая жизнь. А тут вот — сплошная лотерея. И из мешка так хотелось вытащить породистого, холеного мейн-куна, а не подзаборного и с кучей блох безродного кошака.

— Готова? — спросила меня Вика на самом пороге заведения, а я тут же лучезарно улыбнулась ей во все свои тридцать два зуба и уверенно ответила.

— Нет!

А затем споткнулась на пороге и полетела куда-то вперёд, мысленно представляя себе ужасную картинку, где я позорно растянусь на грязном и мокром каменном полу. А ещё у меня обязательно задерётся подол моего розового платья, демонстрируя всем и каждому огроменную дырень на заднице священных трусов, будь они трижды неладны.

Но не успела я даже толком испугаться таких не радужных перспектив, как чьи-то сильные руки подхватили меня и прижали к мускулистой груди, пахнущей настоящим, стопроцентным, концентрированным мужчиной.

— Ох, я такая неловкая, — пробормотала я и подняла глаза на своего спасителя, а затем в моменте потеряла дар речи...

Хорош!

Холеный такой котяра, который знает о том, что он красивый и по максимуму желанный. Белая рубашка в облипочку по мускулистой фигуре, причёска модная — волосок к волоску, глаза смотрят хищно и с прищуром. Вот только одно портит картинку — такая, знаете ли, бородка козья, когда так и хочется взять ножницы и под самый корень её оттяпать.

— Всего-то? — медленно, чтобы произвести на меня максимально выгодное впечатление, растягивает губы в улыбке мужчина. — А я-то надеялся, что сразил тебя своей непревзойдённой мужественностью.

И рассмеялся, демонстрируя мне самые настоящие... унитазы!

— Ой, — решительно сделала я шаг назад, а услышав за спиной фырканье и кашлянье Вики, так вообще чуть с ума не сошла, сдерживая смех.

— Масик, ты чего тут завис? — с такими же отбелёнными фасадами подрулила к нам нимфа небесная. Губы — два пельменя. В вырезе — мечта Памелы Андерсон. На лицо — отретушированная у косметолога Барби: красивая, но не запоминающаяся от слова «совсем».

— Я тут девушку спасал, — и на меня кивает, а сам незаметно мне подмигивает. — Она чуть не упала на входе, плитка скользкая.

— Ну и пусть бы себе падала, — глянула на меня как на врага народа брюнетка и скривилась. — Может, у неё план такой был, а ты помешал. Идём, масик, нас уже ребята ждут.

И за рукав его тянет красноречиво, как козла на верёвочке, пока тот меня своими пешками любвеобильными полирует с ног до головы. А затем облизывается так гадко похотливо и выдаёт мне ухмыляясь:

— Ещё увидимся.

— Ты чего припух? — ворчит на него нимфа с санфаянсом вместо зубов и на меня так зыркает ревностно, как будто бы я ей сдачи с рубля не дала.

— Я просто проявил вежливость, малышка моя.

— Ещё раз увижу тебя вежливым по отношению к другим бабам, получишь у меня. Понял, масик? — удаляясь от нас, все препирались Кен и Барби.

— Понял. Не злись...

— Все мужики — козлы, — резюмировала Крынская, подходя ко мне ближе и поправляя помаду на губах.

— Этот не козёл, Вик. Этот — масик.

Рассмеялись дружно и покачали головой.

— Ладно, звезда моя. Пошли, ещё найдём тебе принца, этот всё равно был бракованный.

— Зато с унитазами, — хохотнула я и даже хрюкнула от настигшего меня веселья.

— Капец, да? — прыснула и Вика.

— Я думала, что такие себе только дивы из телека делают, — передёрнула я плечами.

— Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, Нежка, — хмыкнула Крынская, взяла меня за руку и потащила вглубь ночного клуба, где мы оплатили вход, а также взяли себе небольшую зону поближе к танцполу и отправились на поиски того, кому бы я смогла отдать своё сердце.