А знакомый голос произнёс:

— Андрюха, мне двойную текилу. И побыстрее.

Да идите вы!

— Тяжёлая ночка выдалась, дружище? — блеснул одним золотым зубом бармен.

— Не то слово. До сих пор глаз дёргается.

— Что на этот раз?

— «Настоящие мужики» с яйцами и остальными гендерными причиндалами, как и положено, от всей души поздравляли своих женщин с Восьмым марта. Тошно, знаешь.

— Выбитые зубы?

— Н-да.

Помолчал немного, усмехнулся и замахнул залпом рюмку текилы. Даже не поморщился и выдал:

— И одна пьяная Вишенка-На-Торте, — а я ушам своим не поверила. А затем вся обратилась вслух, потому что поняла — разговор сейчас пойдёт о моей неугомонной натуре.

Вот же чёрт!

Но обозначать своё присутствие не стала, скрыла лицо за завесой волос и принялась внимать на полную катушку.

— Градов, вот не томи.

— Я уже почти со смены свалил и тут брат пристал, мол помоги, у нас в приёмнике ребята зашиваются. Ну я, олень наивный, и пошёл туда. На свою голову.

— А там Вишня.

— Ага. Пьяная.

— Приставала?

— Чуть не изнасиловала.

Вот же гад! Вот же подлый обманщик! Никого я не насиловала. Ну разве что пару раз мозг клюнула. Но неужели же это преступление для приличной женщины?

Пф-ф-ф... мужик называется. Влад, одним словом.

— Ладно, Градов, тебе ли быть в печали? Тебе с этими матримониальными подкатами давно бы уже свыкнуться и принимать как данность.

— Издеваешься, да?

— А с чего бы мне делать это? Ты вот прямо сейчас оглядись — всё равно что в вишнёвый сад попал, каждая первая тебя уже давно взглядом облизала и трахнула.

Неправда! Я сижу — глаза вперила в стол. Но это только потому, что я этого Градова уже в своё время успела оценить зрительно. Порнодоктор. Тьфу!

— Ладно, вернёмся к той самой. Симпатичная хоть?

— Ну ничего такая, — Айболит фыркнул, бармен рассмеялся, а я с ног до головы залилась краской, ни то от стыда, ни то от возмущения.

Почему? Да потому что характеристику мне дали из разряда: с пивом покатит, с водкой попрёт. Обидно...

— Я её даже на свидание пригласил.

— Даже, — и бармен, на чьём бейдже было написано «Серый», вновь захохотал как не в себя.

Смешно им. У меня тут жизнь, можно сказать, рухнула. А они...

— Короче, она отказала.

— Обиделась.

— Ага. Одно слово: «женщины». Если не метнулся резво по первому их зову, то всё — установка дуть губу активирована. Дальше только свет тушить.

— А, так ты всё-таки хотел согласиться на предложенное, Градов?

— Ну не в приёмнике мне её раскладывать же было, Серёг. Да и я тебе не живой, что ли?

— Порой кажется, что да. Пашете с братом как упоротые. Сутками!

— С курами.

— Баян, Влад.

— Знаю. Давай мне ещё стопку, а то уйду.

Серый начислил новую порцию текилы наглому и до безобразия самоуверенному доктору, а затем отвлёкся на стайку пьяных красоток бальзаковского возраста, которые шумной гурьбой ввалились в бар, требуя «секс на пляже», хлеба и зрелищ.

А мы с Владом остались сидеть рядом с друг другом и молчать. Я потягивала своё игристое, а он крутил в слишком красивых пальцах стопку с текилой и, кажется, даже медитировал на неё, пока меня не прорвало.

— Ну ничего такая, да? — с приличной долей яда и пародируя его интонации, процедила я.

— Что, простите? — вздрогнул мужчина и вскинул на меня свои очи чёрные, очи жгучие, очи наглые и... противные очи, короче!

— Заявление за почти изнасилование писать будете, гражданин?

А он так комично скривился от удивления, что я чуть было не рассмеялась, видя эту вытянувшуюся и прибалдевшую физиономию.

Сюрприз, маза фака!

— Ты?

— Я. Герасимова Татьяна Петровна. Или как там было? — кивнула и форменно оскалилась, мечтая отчего-то вцепится в его холеное лицо. Серкан Болат недоделанный.