– Мой отец упомянул, что вы горячо ее любили, – неловко пробормотал Вулфрик, поскольку у Найджела был такой вид, будто он вот-вот расплачется.

– Да, я любил ее, но и не представлял себе, как сильно, пока она не покинула этот мир. Мой брат Альберт, храни его Господь, в то время жил с нами. Я доверил ему заботу о девочках, но он и сам был вдовцом и находил мальчишеские выходки Милисент забавными.

– Но вы сказали, что были здесь…

– Да, только вот трезвым меня никто не видел, – признался Найджел. – А девочки любили выдавать себя друг за друга и часто обманывали даже домашних. Поэтому я порой принимал Джоан за Милисент и не догадывался, что дело неладно, пока, как уже сказал, не стало слишком поздно. Когда же наконец мне открылась ужасная правда, оказалось, что поделать ничего нельзя и Милисент отказывается вести жизнь благородной молодой дамы. Стала настоящей разбойницей.

Вулфрик на миг замер.

– Отказывается?

– Слишком много в ней огня, в моей Милисент, не то что в ее сестре, Джоан. Та иногда даже чересчур робка. Неукротимый дух и отвагу девочка унаследовала от матери, и это одна из причин, почему у меня рука не поднимается приструнить ее. Боюсь, она прекрасно знает, как сильно напоминает мне свою мать, – знает и беззастенчиво этим пользуется.

Никто не ожидает от отцов, чтобы те уделяли воспитанию дочерей столько же внимания, сколько обучению сыновей, и Вулфрик, стараясь быть справедливым, пробормотал:

– Вы, разумеется, вовсе не должны были наставлять ее в этикете, но неужели для этого не нашлось ни одной дамы?

Найджел покачал головой:

– После того как жена моя ушла на небо, в замке не осталось ни одной леди достаточно высокого происхождения, кроме разве жен моих рыцарей, но и у них не хватило смелости выстоять против моей упрямой дочери. Когда я пришел в себя и понял, что Милисент набралась опасных мыслей, поскорее отправил ее на воспитание в Фулбрей-Касл, в уверенности, что жена лорда Хью приберет ее к рукам. Но девочка оказалась на редкость неподатливой, и после нескольких лет неустанных попыток спасти ее душу Милисент отправили обратно с посланием, в котором говорилось, что их воспитанница безнадежна. Они перепробовали все возможное, кроме разве порки кнутом, и ничто не подействовало.

Интересно, сознает ли старик, что его дитя не только не годится в жены аристократу, но и вряд ли найдется мужчина в здравом рассудке, который захотел бы жениться на ней… Черт возьми, да ему предоставляется возможность отделаться от этой негодницы и не позорить ни себя, ни семью! Найджел сам посчитает необходимым освободить его от брачного контракта. Остается лишь тактично намекнуть ему на обстоятельства…

– Благодарю за искренность, лорд Найджел, но, учитывая все сказанное, согласитесь, вряд ли из нее выйдет хорошая жена, как по-вашему?

К его полнейшему разочарованию, Найджел улыбнулся:

– О, позвольте с вами не согласиться. Не сомневаюсь, дети и любимый муж – вот то, что может смягчить ее нрав и заставить узреть все неприличие поведения.

– Но откуда в вас такая уверенность?

– Именно так и произошло с ее матерью, а Милисент – точная копия моей покойной жены. Я уже упоминал, что у супруги до свадьбы был неукротимый характер, и, говоря по правде, окружающие считали ее наказанием Господним, особой вздорной и горделивой, с ядовитым языком гадюки, который больно ранил всех без разбора. Представьте, любовь сотворила с ней волшебство.

Как ни тяжело было удержаться от презрительной реплики, Вулфрик все же с честью вышел из положения, заметив только:

– Вы предполагаете, что она полюбит меня? А если нет?