– Краев не видишь, Николай Александрович, извини за каламбур, – снисходительно заметил Уваров, – нынешний губернатор сидит крепко, крышуют его солидно, не сдвинуть. Будь скромнее.

– Ну, ты тоже не корову покупаешь, – обиделся Селезнёв, – Совет директоров, между прочим, знаешь, требует…

Он запнулся, подбирая слова и помахивая рукой.

– Ладно, не кипятись, – Павел Максимович решил, что пора дать слабину, чтобы рыба не сорвалась с крючка, – постараюсь помочь. Расклад у нас, стало быть, такой. Ваш мальчонка едет краем рулить, я на его место в Совет.

Карнаухов и Селезнёв выжидающе молчали. Уваров тоже не торопился давать пояснения. Первым сдался Карнаухов:

– При всем к вам уважении, Павел Максимович… Как? Вы нам что, рекомендации дадите, протекцию? А нынешний губернатор? Сами сказали, что он крепко сидит. Извините, не понимаю.

Уваров всем телом развернулся к нему:

– Ты к протестам как относишься?

Карнаухов пожал плечами:

– Нормально. Клапан, выпускание пара. Походили, покричали, запостились в социальных сетях и затихли до следующего раза.

– Ну а коли протесты с мордобоем, да с обширным освещением в СМИ, может, даже в зарубежных?

Карнаухов понимающе закивал:

– Уже другое дело! Тут и некомпетентность, незнание местных проблем, потеря контроля…

– Главное – утрата доверия! – добавил Уваров.

– Отставка и замена! – заключил Карнаухов и радостно засмеялся.

В это время Селезнёв, не понимая и оттого раздражаясь, крутил головой от одного к другому.

– Вы это чего? Что за хрень?! Быстро объяснили!

Уваров и Карнаухов замолчали. Уваров молчал, не без удовольствия наблюдая, как Селезнев бесится, что не поспевает за более сообразительным Карнауховым, а Карнаухов, испугавшись, что влез в разговор не по чину, примолк.

– Коля, извини, – Павел Максимович дружески улыбнулся, – увлекся, разъясняя молодежи азы, а для тебя это очевидные вещи. Прикинь, протесты прямо под окнами администрации, силовики бьют морды, тут же автозаки. Всё это в прямом эфире, в социальных сетях и телеграм-каналах. Шум на всю страну, кровавый режим и прочая белилиберда! Гнев высочайшего, утрата доверия и отставка.

– Ах, ты в этом смысле? – спохватился Селезнёв и удовлетворенно заулыбался. – Умеешь ты, Павел Максимович, ничего не скажешь, умеешь! – иповернулся к Карнаухову. – Ведь умеет! Ты чего молчишь?

Тот радостно закивал, но тут же помрачнел и осторожно задал вопрос:

– А деньги? Это же много денег понадобится! – Он начал загибать пальцы на холеной руке. – Подготовка, координация, людской ресурс, телевидение…

Уваров добавил:

– Не забудь силовиков, блогеров…

– Откуда мы эти деньги возьмем, Николай Александрович? Мы же не Сорос какой‐нибудь!

– Погоди, это сколько ж денег? – озабоченно заволновался Селезнёв.

Уваров наблюдал за их лицами. Это было даже любопытно – видеть, как до них доходит масштаб задач и каких ресурсов это может стоить. Сам он знал, во что обойдется предлагаемое им, знал, что для Карнаухова, может, эта сумма и не проблема, и тот чисто теоретически может выдернуть их из оборота или снять со счетов корпорации, скрытых или открытых на подставные компании. Однако загвоздка даже не в количестве денег. Протесты по безналу не работают. Нужны конкретные наличные деньги. Много наличных денег. Найти банк под обналичку можно, но это уже криминал. Для этих, строящих из себя законопослушных деловых людей, – огромный риск. Обналичивание – ненужный след, по которому можно легко проследить происхождение денег. А в протестах очень важна анонимность спонсора. Тут не всегда и криптокошелек помогает. Уваров знал, что ни тот, ни другой не захотят рисковать. Он посмотрел на обоих и едва сдержал улыбку. Было видно, как это понимание медленно доходит до Селезнёва. У того на лбу даже пот выступил. Карнаухов соображал быстрее, и по сдвинутым бровям и беспокойному взгляду было ясно, что он уже все понял и испугался, настолько, что готов отказаться от самой затеи. Не боец. Да и откуда этому столичному хлыщу быть бойцом? Детство на папиной цэковской даче, молодость в комсомольской конторе типа «Спутник». Утро девяностых встретил новоявленным обладателем многомиллионного капитала. Папа, бывший функционер, постарался – итихо пропал в сени райских кущ где‐то во Флориде на берегу океана.