Ада выскочила из палаты со скоростью мультяшного персонажа. Коридор был небольшой. С одной стороны, короткий обрубок заканчивался стеклянной запертой дверью. Что за черт.


В другом конце не было ничего, преграждающего путь, запертого, или открытого. Тут, в конце тоннеля было окно. Погода не интересовала девушку, она даже не посмотрела – какой это был этаж. Боковые двери все были заперты. Значит, выхода на лестницу тоже нет. А где же тут врачи?


Ноги замерзли. Так, нужно зайти в палату и завернуться в простыню.


Ариадна вернулась. Она дернула ткань с кровати. Подушка потянулась за полотном и мягко шлепнулась на пол. Этого не ожидал штатив, на котором висела бутылочка капельницы, мерно отмеривающей время для подключенного к датчикам организма. Держатель покачнулся и, стукнувшись о кровать с неподвижной целью бегущих по прозрачным трубкам жидкостью, медленно пополз на пол. Но неспешный темп падения не спас стеклянность сосуда. Звякнув и стукнув, капсула с лекарством оказалась на полу. Звуковой поток на этом не закончился. Металлический штатив с характерным звуком соприкоснулся со стеклом и разбил его.


Ада сделала резкое движение, пытаясь поддержать рухнувшее равновесие структуры. Но… Она дернула за проводки датчиков, и экран компьютера тоже стал падать. Стремительное развитие бурной деятельности напомнило о причине собственного больничного пребывания. Боль оскалилась в избитом недавно теле. Девушка замерла, не в силах остановить оползень аппаратуры.


– Да что тут происходит? Опять смешливые попались? – в дверях стоял молодой парень в белом халате и улыбался.


– Сам такой, – Ада обернулась и сделала шаг в сторону своей кровати. И тут же вскрикнула. Осколок стекла попал под голую пятку.


– Вот черт, у вас тут что, тапочки не положены?


– Ха! Ты б еще в гроб тапочки попросила.


– Ты что? Это ж не морг.


– А с чувством юмора у тебя неважно.


– А это было чувство?


– А что же?


– Да, явно не разум.


Ада запрыгала к кровати на одной ноге.


– Принеси хоть бинт, я не знаю. Ты посмотри, какой порез, – она плюхнулась к себе на матрас и подняла ногу. Не раздумывая, она приложила сдернутую простыню к кровавой пятке.


– Ты чего стоишь? Тут больница, иль притон для коматозников?


– Это юмор? – отозвался парень, даже не подумав куда-то уйти.


Он подошел к мумии на соседнем шезлонге. Осколки захрустели у него под ногами.


– Ты все порушила. Ты что тут тренировки проводила по ксюнь фунь?


– Это юмор?


Неожиданный звук остановил их перепалку. Они оба посмотрели в одну точку.


– Ты слышала?


– Что?


– Ммммм, – губы мумии продолжали быть сжатыми. Это были не слова. Это было мычание.


– Она мычит, – парень наклонился над кроватью.


– Она? Ну и что? Давно пора! Чего тут валяться-то. Либо в ящик, либо уж… хотя мычание жизнью не назовешь.


– Да замолчи ты! Она тут три года лежит без всяких признаков жизни.


– Не думала, что ты такой старый!


– Я тут полгода. Но я, представь, умею слышать.


– Ладно, принеси мне тапочки и телефон.


– Мммм, – звук повторился, теперь не было никаких сомнений, что это была не случайность.


– Ты слышишь меня? Сондра! Ты слышишь меня? – парень положил ладонь на лоб оживавшей девушки. – Ты можешь глаза открыть? Открой глаза!


– Слушай, ты что, серьезно это говоришь? Разве может человек столько времени лежать?


– Она глаза открывает. Смотри!


Ада забралась с ногами на свою кровать.


– Ну что там? – она тоже вглядывалась в лицо, по которому невозможно было сказать – мальчик это, или девочка. – Слышь, а побрили- то ее наголо зачем?


Веки дернулись и поднялись. Глаза преломили световой лучик и отразили зеленый его спектр.