– В чем?
– В том, что я еще жива!
Дима взмахнул рукой. Петр озабоченно посмотрел на него.
– Что ты хочешь? – глухо прозвучал голос.
– Ничего, уже ничего! Уходи!
– Мы все поменяем. Я уйду, я буду с тобой. Теперь все будет хорошо! Ты не представляешь, как у нас все будет хорошо!
– Нас уже нет. Ты не мой.
– Разумеется твой.
– На сколько? На час? На день? На три года?
– Да пойми ты, врачи сказали, что ты безнадежна. Что я должен был делать?
– Ждать! Пока я дышала – ждать.
– Детский сад!
– Я похожа на твоего сына?
– Что?
– Он тоже тебя ждет.
– Да при чем здесь он?
– Тебе правильно врачи сказали, я – безнадежна.
– Что ты говоришь?
– То, что я не буду отнимать у ребенка отца. Ты уходи, уходи… Иди уже…
– У тебя крыша едет, – он сделал шаг ко мне и схватил меня за руку.
– Я буду кричать. Уходи.
Я медленно, прихрамывая, поплелась в большую комнату. Почему-то только тут я вспомнила бабушку и поняла… нет… не так… я физически почувствовала, что осталась одна.
– Да она вообще еще в себя не пришла. Ты иди, правда, парень, ей еще лечиться надо. Долго.
Я слышала, как хлопнула дверь, но не оглянулась. Мой мир рухнул, а я не могла его удержать.
Глава 7
– Бог с вами, Алик Витальевич! Какой суд! Это я на вас в суд подам! Когда я очнулась, в реанимации не было никого! Вообще никого! Или как называется у вас то отделение, где нет даже тапочек!
– Послушайте, я вызову необходимые органы, но больницу вы не покинете. Вы разбили дорогостоящую аппаратуру. Кто должен возмещать ущерб?
– А почему я? Да откуда у меня деньги? С чего вы взяли, что я могу оплатить вам эту вашу чертову, как вы говорите, медицинскую технику?!
Дна стояла в кабинете главного врача. Отец ждал ее у больницы, и она никак не могла вырваться из этого хренового заведения.
– Да хватит вам придуриваться. Нам все равно, сколько у вас денег! У нас лимит средств. Мы не частная клиника. И не можем себе позволить буйных пациентов. Если вы невменяемая, то, хорошо, я могу вас тоже направить в соответствующее учреждение.
– Да у вас что, много отличий? Назовите два!
– Девушка, перестаньте хамить! Мы вас лечили, где чувство благодарности за спасенную жизнь?
– Так ваша долговая расписка – это физическое выражение благодарности?
– Это не долговая расписка, а акт, подтверждающий письменно, что вы будете выплачивать причиненный ущерб.
Дна подскочила к столу и схватила бумажку. Бегло глянула, даже не прочитав, снова кинула ее на стол. Сделав вираж, она приземлилась на соседнем столе. Вернее, пристолилась.
– Алик Витальевич, я не могу без отца подписать.
– Вы совершеннолетняя, подписывайте.
– Пустите отца, я не подпишу без него ничего.
– Хорошо. Вот два экземпляра. Возьмите один и спуститесь к отцу.
Дна сбежала по лестнице, в ужасе оглядываясь, не преследует ли ее главврач. Паранойя уже, подумала она и выскочила из главного входа.
Отец сидел в машине. Черный феррари выглядел в черной московской осени, по меньшей мере, нелепо.
– Ну, наконец-то! Сколько можно ждать! – он повернул ключ в зажигании.
– Па, они не отпускают меня!
– Не мели чепухи, садись! – дверца поползла вверх.
– Па, ты что, все машины сюда привез?
– А на чем я должен был тут ездить?
– Короче, па, они не отпускают меня.
– Ну, в чем дело? Ты что, опять за старое взялась? Сорвалась?
– Да нет, ты что, я все, я ничего, ну вообще ничего, ни дури, ни алкоголя, ничего!
Он вылез из машины и в недоумении уставился на дочь.
– Па, я им оборудование разбила. Случайно. Когда очнулась, тут коматозница лежала рядом. Представляешь, па, 3 года в коме лежала, я ее в себя привела, а они мне счет выставили.
– Ну? – отец сдвинул брови.