У меня же была другая идея:

– Вставай! – радовалась я, – давай, Оз. Тебя это точно порадует.

А затем сама подошла к краю балкона слева, потянулась к прибитой к фасаду лестнице, сейчас замаскированной сухой прошлогодней лозой, а после нащупала ногой первую ступень и перепрыгнула, чтобы начать подниматься вверх.

– Ая, будь добра, возвращайся, – хмурился от моих действий крокодил, – чем ты занимаешься?

Я аж остановилась.

– Знаешь, что? – фыркнула, – ты сноб, понял? Я предлагаю тебе мини приключение, а ты не можешь сделать два шага до него!

– Опасных два шага, – сверкнул глазами парень, – сколько лет там висит эта лестница?

Не удержалась от закатывания глаз.

– Вот и езжай к своим друзьям прямо сейчас! – открыла замочек на неприметной дверце на самом верху, – в безопасность и отсутствие лестниц, – залезла на чердак, свесила голову и добавила, – и меня!

Он видел весь мой подъём с того места, где стоял, поэтому сейчас мы встретились с ним взглядами вопроса друг на друга.

– Ая, я похож на маленького мальчика? – усмехнулся Оз-зи, – напомнить тебе, что мне двадцать один, и через три месяца я стану сенатором?

Я подпёрла голову локтём и отчеканила:

– Мой папа был здесь в прошлом году. А ты… крокодилишься.

Он повёл бровью.

– Ты стала такой дерзкой, осознавая, что я до тебя не доберусь, – его смешок разлетелся по саду.

Моя улыбка его позабавила.

– Так ты залезь и… отругай меня, – полыхнула щеками под его смехом, а после скрылась за стеной, чтобы добавить недоступности объекту интереса для него.

Пришлось отодвигать коробки, пока жду его. Места здесь было мало для двоих, особенно для крупногабаритного крокодила, и длинноногой меня, забывшей, что здесь и в детстве в полный рост встать было невозможно.

– Через минуту я обозначу плату за это надругательство над моим достоинством, – сперва сел, сгорбившись, а после понял, что он тут только лежа сможет функционировать, Оз, – м-мм. Пыль, паутина и наглая паучица, – он ехидно лёг на спину и уставился на меня, – теперь я понял почему я вижу тебя грязной чаще, чем опрятной.

Я в этот момент сидела на попе и чувствовала детский восторг, будто вернулась сюда с Фреей и остальными школьными девочками, будто не было ничего после тех золотых дней, и никто из нас не взрослел, не переживал ничего ужасающего.

– Знаешь, – поглядела на ищущего на лице паутину парня, – а мне и сейчас с тобой здесь комфортно.

И я была не против пережить всё ради единого этого момента. Поэтому проползла коленями до недовольного пресмыкающегося и забралась сверху. С кряхтением и тяжёлым вздохом из-за пыли.

– Планируешь извинения? – ухмыльнулся он.

А я легла, прижалась к его губам и впилась пальцами в плечи, ставшие каменными сразу. Его ладони двинулись по бедрам вверх к…

– Оз, – осудила его взглядом, удерживая лицо в миллиметре от его ухмылки, – это наглость.

– У тебя такая округлая попа, – сжимал то, о чём говорил, парень.

Спасибо, что поверх шорт, а не под ними.

– А если бы я сейчас не… мимозничала, то ты бы не был таким поступательным и планирующим? – легла на него совсем.

Из его груди донёсся смешок.

– Нет, – выдал он без капли совести, – я тебе сейчас скажу кое-что, что ты не стала спрашивать вчера, но должна была.

Мне стало интересно, хоть я и была увлечена расплавлением по нему всей собой, впервые ощущая его теплоту так полно.

– Самерфил вчера достала всех своими вопросами о причинах исчезновения девушек старших и высших классов, – напомнил он, – как уже сказали – виной этому традиции высших кругов Костны. Это означает, что в определённом возрасте наследник обязан поступить так, как велят ему традиции, дабы получить возможность стать членом семьи с правами, приравненными к остальным мужчинам.