– Но все клиенты клиники записаны в журнале, – настаивала я. – Может, справиться у Танечки?

– Татьяна Александровна, – перешел на официальный тон Дим Димыч, – в настоящее время занята и вряд ли сможет выдать эту справку.

– Эта инфорамция займет пару минут или того меньше.

– Вероника! Ты не знакома с системой учета, которая ведется в нашей клинике. Информация не может быть выдана так быстро. Здесь нужно время.

– Я могу подождать в приемной у Тане… у Татьяны Александровны. Время у меня есть, – настаивала я.

– Давай уж в другой раз. Хоть завтра. Только не сегодня. Сейчас у меня уже начинается совещание, – посмотрел на часы Дим Димыч.

Я с трудом сдерживала подступающее бешенство.

– Хорошо, если вы отказываетесь предоставить эту информацию, я обращусь к Татьяне Александровне.

С этими словами я вскочила со стула. Кротов тоже поднялся с кресла.

– Уверяю тебя, лучше подожди до завтра. Днем раньше, днем позже, что изменится-то?

Я хотела сказать: «Все». Ты успеешь вырвать из журнала страницу или вообще уничтожить его. Ты сделаешь все, чтобы скрыть любую информацию об этом пациенте. И чтобы я никогда не узнала, кто скрывается под именем Канычкиной Ирины Николаевны. Но я не могу дать тебе эту фору во времени. Даже не пытайся!

– Мне нужна эта информация сейчас.

– Как малый ребенок, честное слово. – Кротов пытался перейти на отечески-благодушный тон. Так папаша разговаривает с не в меру расшалившимся ребенком. Мол, отстань и подожди. Игрушку тебе купят завтра, а не сегодня. Потерпи и не устраивай здесь сцен.

Только от этой благости меня едва не подташнивало.

– Ну… у каждого свои недостатки, – с легким смехом сказала я, – считай, что я взбалмошна и капризна, как все женщины. И не могу долго ждать.

– Олег бы не одобрил тебя. Ты отрываешь меня от работы.

Это был удар ниже пояса, и в глазах у меня потемнело. Я с трудом сдерживалаcь, чтобы не врезать Дим Димычу по физиономии.

– Олег одобрил бы любой мой поступок. Он меня любил и доверял. А вы развели тут какие-то тайны и раздули из мухи слона. На мою простенькую просьбу предоставить мне данные об одной пациентке вы пытаетесь заморочить мне голову. И к чему это такая тяжелая артиллерийская подготовка? Вам есть что скрывать?

Дим Димыч стоял и смотрел на меня.

– Вообще-то, Вероника, данные о пациенте являются врачебной тайной, и я не обязан тебе предоставлять их. Так что извини, но здесь ты перегибаешь палку. Ради твоих фантазий я не стану идти против закона.

– Уже так? – холодно сказала я. – И о каком законе здесь идет речь? Может, это вы сделали что-то противозаконное и теперь пытаетесь спрятать концы в воду.

– Извини! Мне надо идти. Так что разговор закончен.

– И не надейся на это!

Я вышла в коридор и быстро направилась в приемную. Но Кротов меня опередил. Он связался с Танечкой по телефону, и она встретила меня во всеоружии. На ее лице было официально-непроницаемое выражение, а в глазах застыли арктические льдинки.

– Здравствуйте, Татьяна Александровна.

– Да, Вероника Сергеевна!

– У меня к вам один вопрос…

– Все вопросы к начальству, – прервала она меня.

– К Кротову?

– Да.

– Я только что от него.

– Тогда ничем не могу вам помочь.

– У меня дело на пять минут…

– Я не уполномочена решать такие вопросы.

– Какие такие? Я еще ничего не сказала вам, а вы уже говорите: такие. Кротов, что ли, дал инструкции? – разозлилась я.

Взгляд Танечки заметался.

– Я вообще ничего не могу говорить без разрешения руководства.

– Татьяна Александровна! Вам говорить ничего и не надо. Мне только нужно взять координаты одной пациентки. Канычкиной Ирины Николаевны. Все. И больше в стенах клиники вы меня не увидите.