– Вид у тебя усталый.

– Это правда.

– Уверена, если бы мы встретились с тобой в другое время и при других обстоятельствах, я бы точно потеряла голову.

– Вы слишком откровенны.

– На твою красоту хочется смотреть, как на картину, вглядываться в каждую морщинку на лице и пытаться найти ту, о которой никто не знает.

– А ваш муж ревновать не будет?

– Глупый мальчишка, – она грозно посмотрела на него, выглядывая из-за холста. – Ты хоть понимаешь, что такое истинная страсть художника к красоте и что такое животная похоть? Чувствуешь разницу между двумя этими понятиями?

Он ничего не ответил, заёрзав на стуле.

– Не двигайся! – скомандовала она.

– Извините.

– Совершенно невероятные глаза, – она снова подошла к нему, чтобы рассмотреть вблизи. – Как у такого тупицы могут быть такие проникновенные глаза. Если смотреть на тебя, кажется, что ты странствующий музыкант или поэт, или сошедший со страниц герой старинной безымянной поэмы, о которой никто уже не помнит. Ради тебя хочется слагать стихи, писать музыку, ты вдохновляешь…

– Великое множество… – прошептал он ей почти в самое лицо.

– Пустота, – закончила она.

Он виновато опустил глаза.

Через некоторое время она снова нахмурила брови и спросила:

– У тебя уже есть кто-то особенный?

– Аха-ха-ха, ещё немного и начну думать, что я на сеансе у экстрасенса!

Она не стала ничего отвечать и продолжила рисовать, ещё раз предупредив, чтобы он не двигался.

– Я никогда не думал об этом… – неуверенно сказал он, чуть погодя.

– О чём? – рассеянно спросила она, что-то усердно штрихуя на полотне.

– О том, что может быть кто-то особенный.

– А ты думал, что будешь отдавать себя всем подряд? – удивилась она, отрывая глаза от холста.

Юкия снова ничего не ответил.

– Тогда, боюсь, тебя ждёт одно сплошное разочарование, каждый раз пустота внутри будет становиться только больше. В конце концов, ты не выдержишь собственной нечистоплотности.

– Откуда вы знаете?

– У меня была чёрная полоса в жизни, – тихо проговорила она. – Тогда я поняла, что сведу счёты с жизнью после очередного разрыва или случайной связи. Знаешь, творческие круги Нью-Йорка такие бесцеремонные. Опустошают тебя, высасывая все соки. Настоящий вампиризм.

– И вы решили выйти замуж? – удивился он.

– Брайан открыл мне глаза. До него я об этом даже не задумывалась. До встречи с ним я не знала, что такое настоящее одиночество.

– Я сразу понял, что он старше вас.

– Да, почти на пятнадцать лет.

– Теперь жалеете, что попались на короткий поводок?

Она внимательно посмотрела на него из-под своих золотистых ресниц.

– Раньше я тоже носила чёрные волосы, у меня были выбриты виски, всё моё лицо было истыкано пирсингом, а от многих татуировок на своём теле я потом годами избавлялась. С первым попавшимся парнем шла в тату салон и набивала его имя, – посмеиваясь, рассказывала она. – Когда увидела тебя сегодня, сразу вспомнила себя лет десять назад, правда, такой сногсшибательной внешности у меня не было и парней таких тоже, – неуверенно добавила она.

– А если бы мы познакомились с вами тогда?

– Я бы влюбилась и рисовала тебя сутками. Ты бы от меня сбежал! – выпалила она на одном дыхании. – Пока я училась в художественной школе, мечтала найти кого-нибудь, кто бы хоть близко был похож на тебя. Я многих рисовала. Иногда просто сидела в метро и рисовала случайных прохожих: стариков, детей, молодых женщин, парней, которые мне нравились. Часто прямо так и знакомилась. Но никто их них надолго не цеплял меня. Пару раз нарисую, и хотелось чего-то нового. Более совершенного. Как античные скульптуры Колосса или Спящего сатира. Никогда не надоедает ими любоваться, воображение всегда что-то дорисовывает. Каждый раз, смотря на одни и те же скульптуры, видишь их по-разному.