В этом не было никакого смысла.

Тринити всегда была той, кто вцеплялся в глотку любому, кто говорил обо мне плохо.

Она всегда защищала меня и утверждала, что люди издевались надо мной, игнорируя проступки Роба. Некоторые даже говорили, что понимают его решение: уехать, чтобы не портить себе жизнь.

Мы с Тринити не ссорились и не делали ничего такого, что могло бы послужить причиной нашей внезапной размолвки. Хотя я догадывалась, почему она стала держать меня на расстоянии.

Доктор Костелло-старший и его жена Кэтрин были, пожалуй, самыми почтенными жителями Фэйрхоупа. Если Тринити не обращала внимания на то, что говорили обо мне ее одноклассники, то мнение Кэтрин и Эндрю что-то да значило.

Она не хотела, чтобы я испортила отношения с Костелло ради ее собственного блага – ради ее будущего как члена их семьи.

Это означало, что я должна была приложить усилия и не напортачить с доктором Сатаной. Если не для себя, то для нее.

– Поняла, – я обвела губы алой помадой. – Она не хочет говорить. Это нормально.

– Дело не в том, что я не хочу говорить. – Лицо Тринити появилось в камере телефона, на щеках горел яркий румянец. В остальном она выглядела бледной и обеспокоенной. И, если я не ошибаюсь, она была одета как монахиня, пытаясь произвести впечатление на своих будущих родственников. – Просто… Господи, Несси, Кэтрин такая заноза в зад…

– В задней поверхности бедра, – закончил за нее Мишка.

Он знал, что я не люблю ненормативную лексику.

– Именно, – согласилась Тринити. – А теперь она ходит и бормочет гадости под нос о нас. О Несси, она такая ужасная.

В груди полегчало от того, что она снова заговорила со мной. Может быть, виной был свадебный стресс?

– Послушай, мне очень жаль. Я ошиблась случайно. Что Уайатт говорит обо всем этом?

Я нанесла третий слой туши, ожидая услышать стук в дверь и обнаружить помятого Круза. До сих пор утро проходило без Костелло, но я не рассчитывала, что это продлится долго.

– Он ничего не говорит, – вздохнула Тринити. – Его родители – его кумиры. Он никогда не пойдет против них.

– Да он просто находка.

– Не дерзи мне, Несси. Ты не имеешь на это права после того, какой жизненный выбор ты сделала.

Ай.

– Ну, держись, ладно? Я извинюсь, когда увижу их. Я извинюсь тысячу раз. Клянусь.

Повесив трубку и накрасившись – не нужно было посещать психотерапевта раз в неделю, чтобы понять, что это была техника маскировки, призванная защитить меня от общества, – я вышла из комнаты, размахивая маленькой сумочкой из искусственного меха.

Я выглядела примерно так же стильно, как пятно от кетчупа на кроп-топе без бретелек, и меня это вполне устраивало.

В конце концов, меня нельзя было обвинить в том, что я пытаюсь заполучить члена королевской семьи во время круиза из Северной Каролины на Багамы.

За завтраком я нигде не могла найти Круза, что в значительной степени усиливало мое чувство срочной необходимости исправить все, что я натворила, внеся раздор между моей семьей и Костелло.

Затем, по пути к бассейну, я проскочила мимо библиотеки со стеклянными стенами и видом на океан и заметила его, сидящего в одиночестве, свежего, как маргаритка, в одежде, которую я видела на манекене за день до этого с прогулочного помоста в витрине Prada.

Черные шорты-бермуды, толстый темно-синий верх и большие дерзкие часы.

Он таки провел ночь в комнате леди – директора круиза.

Если кто и передавал кому-то венерические заболевания, так этот гаденыш. Я взяла себе на заметку не взаимодействовать слишком тесно с Габриэллой Холланд, когда мы будем примерять платья подружек невесты.

Он потягивал эспрессо и просматривал новости на айпаде, прикрепленном к столу проводом безопасности.