– И как раз расследовал это дело. А Татьяна Владимировна из прокуратуры, что к вам завтра приедет, тоже с этим делом знакома, да еще как!.. Впрочем, там была длинная история, – прервал себя полковник. – Сейчас нужно думать о сегодняшнем преступлении. А 580 тысяч, сгинувшая кассирша, да еще убийство шофера – это нам не фунт изюма, – Обручев замолчал и полез в карман за папиросой.

Неожиданно, а в общем, так ли уж неожиданно, Сергей Петрович подумал о сыне. Интересно, о чем они говорили с Таней? Полковник знал, что после освобождения из колонии сын виделся с бывшей женой. Как дальше сложится его жизнь, сможет ли он выправиться как надо? Внучка стала совсем уже взрослой девушкой. С Таней они тоже давно не встречались – пожалуй, с тех самых пор, как она перешла из милиции в прокуратуру. Ну завтра-то увидимся обязательно! – с внутренней радостью подытожил полковник.

Сергей Петрович потянулся и увидел себя в зеркальце. «Совсем седой стал замначальника управлением. Мог бы быть давно и начальником», – без обиды, но с некоторым оттенком досады подумал полковник.

Но в том, чтоб он так и остался замом, помог сынок. Правда, тогда он помог не только в этом и не только ему. Ему – опозориться, когда он моргал глазами перед товарищами после осуждения сына, а жене – превратиться в старуху лет на десять раньше. Как раз на тот самый срок, что он тогда получил. Вот ведь чертовщина какая в жизни! – ругнулся в душе Сергей Петрович. Будто я враг народа какой и учил его всяким гадостям! На мать при нем ни разу голоса не повысил. А он сам? Казалось бы, отслужил действительную в армии, невесту ему я нашел, женой стала. Сейчас она вот, пожалуйста, старший следователь прокуратуры Татьяна Владимировна Обручева, а сын – бывший уголовник. Это ж надо додуматься, залезть в номер к певице, приехавшей на гастроли!..

***

А неделей раньше до описываемых событий в Татьяновске встречались два старых друга.

– Давно я тебе говорил, куда ты денешься от Татьяновска! – Игорь и Антон приобнялись, похлопывая друг друга по плечам. – Если с бутылкой, то туфли можешь не снимать, – дурашливо разрешил хозяин квартиры.

Игорь Роликов был искренне рад, что невесть откуда свалившийся Антон Ромашинский не забыл его. В узком кругу Антона чаще всего звали Генрихом, а кличка прилепилась к нему с тех пор, как он отслужил действительную в Германии. О чем бы не заходила речь, Антон восклицал: «Вот у нас, в Германии…»

– Договорились, туфли я не снимаю, хотя мыслишка имелась, что я зря захожу в винный. Надеялся, что тебя давно исправил Егор Кузьмич, – хохотнул Антон. Он подхватил свой чемоданчик, который поставил было в прихожей, и без дополнительного приглашения двинулся на кухню. – Татьяновск – притягательный город, – согласился он. – Но главное – это друзья. Вот в Германии у меня действительно водились кореша, а теперь ты да Митька остались.

«Побыстрей бы бутылку вытаскивал, – подумал Роликов. – Кореша у него водились в Германии! Забыл, видать, как по пьянке рассказывал, что били его там деды смертным боем. Били, кстати сказать, за язык, что много и красиво базарил. Таких казарма не любит». Игорь Роликов порядки армейские знал: сам служил, да не где-нибудь в Германии, а в советском стройбате.

Ничего этого вслух Игорь Роликов, естественно, не произнес. Во-первых, мысли возникли без всякого зла, а как-то случайно. Во-вторых, Игорь побаивался друга в душе, поскольку знал, что если того били давно, то сейчас он сам это отменно делал. Роликову приходилось видеть, когда Герман запускал кулаки в работу, и ждать тогда пощады не приходилось. Ну а в-третьих, он действительно обрадовался его приходу.