Ерунда! Полный бред! Как я вообще мог ввязаться в это дело? Роберт, – именно он выступил за мою кандидатуру, когда всё шло к тому, чтобы выбрать нового геолога! Они желали выбрать другого специалиста, – менее опытного, но более подвластного всяким внушениям. Вот же! Они и меня хотели втянуть в свой кружок мистики! Я-то думаю, отчего Роберт несколько раз спрашивал мою позицию по поводу язычества, мистики и о моих познаниях в области спиритизма и оккультизма. Вот к чему всё шло! Но, как говорила моя прабабушка: «Ни одному демону не коснуться твоей души! Для человека ты – брат, для демона же – серебряный меч, отрубающий голову!».

Светлана – так её звали. Она верила, что род наш берёт начало с тех времён, когда ведьм сжигали на костре. Мои родичи входили в касту так называемых инквизиторов, несших смерть всему потустороннему. Никогда я не верил в эти сказки, считая её немного чокнутой, но рассказы прабабушки так влекли меня и пробуждали нездоровый интерес, что иной раз мне и самому представлялись образы воинов в белых доспехах, сражающихся с ордами нежити. Когда-то она упоминала про странных существ, обладающих невероятной силой. Они пребывают в глубоком сне, ибо инквизиция не смогла отправить их в мир иной, довольствуюсь лишь подобием анабиоза. В день её смерти мне был передан медальон с выгравированным знаком медузы горгоны. В довесок, она написала письмо, в котором настоятельным образом просила меня надеть и не снимать магическое ожерелье. Я так и поступил, но не потому, что верил в этот бред, а потому что уважал свою прабабушку, привившую мне любовь к географии, ставшей для меня страстью всей жизни.

Всё происходящее не может быть правдой! Это сон! Кошмар! Сейчас я проснусь и туманные иллюзии, навеянные ужасом, раскинувшим свои хитросплетённые корни, сгорят в огне рационализма и реальности, твёрдо строящейся на нерушимых принципах мироздания!

Из мыслей меня вырвала адская колющая боль, нещадно режущая раненное предплечье. От такой острой вспышки, я едва не потерял сознания, упав лицом в снег. Глаза мои встретились с рубиновыми радужками, тупо смотрящими куда-то в небесную даль, скрывающуюся под снежным вихрем. Кожа лица ощутила тёплые пары воздуха. Между моими руками, погружёнными в снег, покоилось тело Роберта. Лицо друга украшали небольшие осколки стекла, въевшиеся в кожу, а также кровоподтёки, заледеневшие от холода. Правая часть лица обгорела и сморщилась, приобретая нечто вроде клейма, внутри которого вырисовывалась голова того самого монстра, увиденного мной во время катастрофы.

– Виктор, ты тоже выжил? – с каким-то облегчением спросил он, в то время как лицо его выдавало полную отрешённость и равнодушие. – Они не приняли меня в качестве дара, моя душа пока не готова стать частью чего-то большего.

– Роберт, как я рад! – без преувеличения воскликнул я, обнимая своего друга и пропуская мимо ушей весь сказанный бред.

Я не один в этой бездушной пустыне! Теперь, одиночество не будет царапать меня своими длинными и острыми лапами, высасывая силы капля по капле, взращивая во мне огромное холодное пространство, внутри которого завывает леденящий душу ветер и эхом проносятся голоса родных и близких. Я боялся остаться совсем один, пожираемый чувством подавленности, тоски и полной неспособности.

– Остальные мертвы! От пилота остались только кости! – скороговоркой заговорил я, теряясь в эмоциях. – Нужно найти укрытие, здесь бродит что-то чрезмерно большое и опасное! Чёрт возьми, Роберт, я видел мамонта! Ты понимаешь, пережиток прошлого! Он должен был исчезнуть ещё в период голоцена! Что здесь творится? Какова настоящая цель экспедиции? – не смог больше держать я, смотря в глаза Роберту. – И что вообще с твоими радужками? Почему они имеют рубиновый цвет?