– То есть по ней не было видно, что она планирует покончить с собой?

– Нет, что вы, наоборот! Впервые с нашей первой встречи я увидел в Алисе желание жить и радоваться жизни.

– А как насчет врагов? Мисс Уолш не говорила вам, что ее, может быть, кто-то преследует или следит за ней?

– Вы допускаете, что Алису могли убить? Ну нет, это исключено, зачем кому-то это делать? К тому же ни о чем таком Алиса мне не рассказывала, да и после всего того, что с ней случилось, она бы сразу побежала в полицию, заметив хоть малейший намек на угрозу с чьей-то стороны, в этом я уверен.

– Возможно, вы и правы, но все же следует в этом удостовериться; отчеты криминалистов и судмедэксперта, надеюсь, что-то прояснят. Они как раз вскоре будут готовы, поэтому мне пора, святой отец, спасибо за помощь!

– Всего хорошего, детектив, храни вас Господь!

Уже смеркалось, когда Дик Лэнс переступил порог родного отделения полиции. От дневной атмосферы тишины и спокойствия здесь не осталось и следа: повсюду суетливо взад-вперед носились люди в форме, то и дело крича друг на друга. Собственно говоря, в отделение вернулась привычная нервная, напряженная обстановка.

Детектив Лэнс быстрым шагом направился к себе в кабинет, по пути здороваясь с сослуживцами и отмахиваясь от расспросов и колких шуточек из-за его внешнего вида. В кабинете царил привычный бардак: там и тут лежали кипы бумаг и папки с делами, а на полу в изобилии валялись стаканчики из-под кофе. С мыслями о том, что неплохо бы здесь наконец-то прибраться, которые появлялись у него каждый раз, как он входил в этот самый кабинет вот уже на протяжении нескольких лет, Дик подошел к столу и включил старый, обросший пылью вентилятор: в комнате было очень душно.

За окном уже сгущались сумерки, последние отблески ярко-красного, с оранжевыми прожилками заката таяли, и город медленно погружался в темноту. На душе у Лэнса было тяжело, а при виде этого уходящего в небытие дня его сердце словно тисками сжала какая-то тоска: ему совершенно не хотелось, чтобы солнце спряталось за горизонтом и этот чудесный закат померк.

Детектив постарался отбросить прочь гнетущее его чувство беспокойства и внимательным взглядом окинул окружающую его обстановку.

Заметив, что висевший на стене календарь с изображением Микки-Мауса слегка отстает от времени, Дик перевернул страничку и передвинул окошко на сегодняшний день. Затем подошел к висевшим на стене часам, завел их и, сверившись со своими наручными, выставил точное время.

Эти действия были просто необходимы. Детектив Лэнс с легкостью мог работать в кабинете, сплошь заваленном мусором, но никак не в помещении, где неверно идут часы, а на календаре неправильная дата – точность для него была превыше всего. У Дика даже как-то полегчало на душе, и теперь он спокойно мог приниматься за работу, тем более что на столе его уже ждали отчеты по делу Алисы Уолш. Взяв их, Лэнс углубился в чтение.

Стрелки на настенных кварцевых часах медленно и ритмично двигались вперед, и в такт их звонкому тиканью шелестели быстро переворачиваемые за столом страницы отчетов. Старый вентилятор то с глухим урчанием, то с заунывным ворчанием гонял по помещению вместе с пылью теплый спертый воздух. В коридоре все так же суетливо сновали взад-вперед коллеги Лэнса, и оттуда то и дело доносилось то чье-то недовольное ворчание, то звуки вспыхивающих время от времени перепалок.

Когда Дик, нахмурившись, уже дочитывал последний из отчетов, дверь в его кабинет с противным скрипом резко открылась и в комнату влетел высокий голубоглазый блондин атлетического телосложения. Весь его внешний вид, казалось, говорил о том, что этот человек, словно какая-нибудь бомба, вот-вот взорвется. Его красивые голубые глаза метали молнии, а белоснежного цвета взъерошенные короткие волосы, торчавшие дыбом, чем-то напоминали дьявольские рожки. Преодолев за каких-то пару шагов расстояние от двери до стола, великан угрожающе застыл перед Лэнсом, полностью заслонив своей внушительной фигурой свет одной-единственной лампочки, висевшей под потолком. Тяжело дыша, он молча смотрел на хозяина кабинета, буравя его своими небесного цвета глазами и явно собираясь с духом, чтобы выплеснуть на Дика весь свой гнев.