Вместо того чтобы говорить о «культурах» насилия, я мог бы описывать эти группы через понятия террористических «сообществ» или «идеологий», однако термин «культура» мне нравится тем, что охватывает оба измерения терактов – идейное и социальное. Нет нужды добавлять, что я трактую это понятие шире, чем эстетический продукт жизнедеятельности общества[15], включая в него также этические и общественные ценности, определяющие жизнь отдельно взятой социальной ячейки. Задавшись целью постичь эти культуры насилия, я поставил перед собою задачу проникнуть в мировоззрение к ним причастных и прикоснуться к тому, как террористы мыслят.

Такой подход к исследованию культур насилия можно определить как «эпистемический анализ мировоззрения» – это понятие выработали в ходе бесед о методологии я и моя коллега Мона Канвал Шейх, бравшая интервью у членов пакистанского «Талибана»[16]. Этот термин привлекает нас тем, что охватывает идею «эпистемы» в смысле Мишеля Фуко – то есть мировоззрения или парадигмы мышления, «определяющей условия возможности любого знания»[17]. Оно включает также и представление о совокупности укорененных в обществе идей о самом обществе – то, что Пьер Бурдьё называет «габитусом» и определяет как «социально сконструированную систему когнитивных и мотивационных структур»[18]. Именно этот культурный базис Клиффорд Гирц описывал как «культурную систему» того или иного народа: это паттерны мысли, мировоззрения и смыслы, привязанные к деятельности общества. По его мнению, такие культурные системы включают как секулярные идеологии, так и религии[19].

Используемый мной культуральный подход к исследованию терроризма имеет как преимущества, так и свои недостатки. Позволяя детальней рассматривать специфические мировоззрения и моральные обоснования каждой группы, он уделяет меньше внимания политической работе лидеров этих движений и международным активистским сетям. Относительно этих аспектов терроризма я полагаюсь на другие работы, в том числе на исчерпывающие исследования «Терроризм» Вальтера Лакёра и «Внутри терроризма» Брюса Хоффмана, охватывающие как исторические, как и современные прецеденты[20]; наработки Вальтера Райха и Джеррольда Поста по социальной психологии терроризма[21]; политическую аналитику – например, «Чего хочет террорист» Луизы Ричардсон, работу Марты Креншоу о структуре террористических организаций в Алжире и тексты Петера Меркля о левацком терроризме в Германии[22]; и наконец, вклад Пола Уилкинсона и Брайана Дженкинса в анализ терроризма как инструмента политической стратегии[23].

Данные работы позволяют другим ученым сосредоточиться на разработке культурального подхода к анализу террористических движений и попытаться воссоздать мировоззрение террористов изнутри – то, что я обозначил как «эпистемический анализ мировоззрения». Сегодня в рамках этого направления представлен уже целый ряд важных работ в формате кейс-стади: это анализ движения христианских реконструкционистов (Джулия Ингерсолл) или движения христианской идентичности (Джеймс Аго), ирландских боевиков (Мартин Диллон), воинствующих сикхов (Синтия К. Махмуд), еврейских активистов (Эхуд Шпринцак), террористов-смертников ХАМАС (Пол Штайнберг и Анн-Мари Оливер) и пакистанских талибов (Мона К. Шейх)[24]. Благодаря этим и прочим работам, вкупе с моими собственными эмпирическими исследованиями и любопытными репортажами международных журналистов, и могла появиться книга, которую вы держите в руках: сравнительный культуральный анализ религиозного терроризма.

Начинается она с частного рассмотрения религиозных активистов, которые обращались к насилию сами либо его оправдывали. Первая половина работы посвящена недавним терактам, связанным почти что со всеми основными религиозными традициями: здесь есть главы о христианах в Европе, боровшихся с мусульманскими мигрантами, и в США – те поддерживали подрывы абортариев или уничтожение федерального здания в Оклахома-Сити; католиках и протестантах, одобрявших теракты в Северной Ирландии; мусульманах, связанных с ИГИЛ, в Ираке и Сирии, атаками «Аль-Каиды» на ВТЦ в Нью-Йорке и ХАМАС на Ближнем Востоке; иудеях, одобрявших гонения на палестинцев, убийство премьера Ицхака Рабина и атаку на Пещеру Патриархов в Хевроне; индусах, связанных с нападениями на мусульман в индийском штате Гуджарат, и сикхах, стоявших за убийством главного министра Пенджаба Беанта Сингха и премьер-министра Индиры Ганди; воинствующих буддистах, насилии против мусульман в Юго-Восточной Азии и пуске нервно-паралитического газа в токийском метро.