– Мне только что пришло в голову, – заметил Кабрал. – А это обязательно должен быть именно человеческий мозг? Вроде бы особая разумность этим существам не нужна.

– Может быть, и не обязательно, – продолжаю я, – но у всех исследованных особей был человеческий. Подозреваю, что дело тут в прямохождении. Импланты могут только подавать сигналы и блокировать некоторые функции, но не добавлять исходно отсутствовавшие. Кстати, мозг акватоида или жабера тоже должен годиться.

– А что представляют собой импланты, вы не выяснили? – спросил один из шестерых новоприбывших, явно немец и, похоже, самый главный из всех.

– Пока не всё. Мы только поняли, что они настроены на тета-волны жаберов. При этом импланты у блевоидов не только в мозгу, но и в теле, такой вот ментально-молекулярный контроль. Похоже, блевоиды – это роботы специально для жаберов. Кстати! Теоретически можно эмулировать мозг жабера и управлять блевоидами. Но для этого потребуется большая лаборатория в отдельном модуле.

– А нет опасности, что жаберы будут наших оперативников в бою гипнотизировать? Были же такие случаи в девяносто девятом, нет?

– Что конкретно жаберы – нет. А вот акватоиды теоретически могли бы, это же водные сектоиды. Потому и нужна лаборатория ментально-молекулярного контроля – записать тета-волны аликов и выяснить, как они действуют на людей. «Языков» допрашивать, опять же. Да и самим потренироваться – вдруг у Фербера получится брать пришельцев под контроль? Он же на четверть сектоид.

– Да, это серьёзно… А по оружию инопланетян что? – это опять Кабрал.

– Взломали! То есть как устроено, пока не изучили до конца, а вот блокировку обошли, теперь человек тоже может выстрелить из него. Оказывается, тоже было завязано на тета-волны аликов. Но там всё просто, никаких кодов, оно просто реагирует на ментальный фон. Достаточно простого осциллятора инфразвуковой частоты, и то не постоянно, а только в момент выстрела. Или в саму «стрелковку» его встроить, или в перчатки скафандров.

– Спасибо! – от души поблагодарил полковник. – Теперь я хотел бы попросить вас сосредоточить основные силы именно на лаборатории молекулярного контроля. Оружие, как только исследовано, подобрал в бою и стреляй, а эту лабораторию сначала построить надо! Не волнуйтесь, в начале февраля прибудут ещё учёные, загрузим все лаборатории на полную мощность. Кстати, позвольте представить вам боевое пополнение. Карлос Агилера…

Сентено и Веласкес встрепенулись, услышав испанскую фамилию.

– Кубинец. Боевой пловец, больше нам ничего знать не надо.

Агилера тем временем перемигнулся с Сентено. Они что, знакомы? Очень может быть.

– Людмила Павлова, – продолжил Кабрал. – Из России. Русская женщина, как вы понимаете – это капут пришельцам!

Статная славянка рассмеялась и подошла к нам:

– Привет! Где тут русские, мне сразу было ясно.

– Я даже сообразил, как вы это поняли! – отшутился Кит Проливин. Вот интересно, а заметил ли он, что Кабрал изящно обошёл стороной вопрос о том, какую контору представляет у нас прекрасная Люси? Если бы что-то армейское, он бы не скрывал.

– Рудольф Бреме, – представил полковник главного фрица. – Принимал участие в разработке наших бронескафандров, они вообще-то немецкие, так что не удивляйтесь, что нам прислали в основном немцев. Бреме из них самый старший по званию, и в X-COM, как я догадываюсь, его тоже будут быстро повышать. Поверьте, он этого заслуживает – инженер и моряк прекрасный, мы одно время работали вместе.

– Не торопитесь хвалить, герр оберст, – улыбнулся высокий рыжеватый Бреме. – Позвольте мне представить остальных. Прошу: Хельга Унгер, моя коллега, разработчик и испытатель бронескафандров. Раз женщины теперь тоже служат на флоте, – чувствовалось, что бывалому моряку это в глубине души было не по нраву, – то надо приспособить для них и скафандры. Хельга в этом отношении настоящая немка – всё продумывает до мелочей!