–Мой горячей водой! – раздался мамин голос из комнаты,– и чайник поставь.

Пока Оля мыла посуду под мерный шум газа в колонке, в темно-зеленом, с желтыми ободками, эмалированном чайнике закипела вода. Мама зашла на кухню и тяжело опустилась на стул.

–Ма, а Вале велик подарили. – начала она снова.

–Из каких это щей ей купили велосипед? Без отца растет. Стыдобище. – мама налила полчашки крепкой, почти черной заварки и добавила кипятку.

–Ей отец велик вчера на день рождения привез. – Оля не понимала, почему отсутствие отца было «стыдобище», но догадывалась, что спрашивать не стоит.

–Лучше бы форму в школу купил, а то после сестры донашивает.

–Ма, а можно мне велик на день рождения?

–И куда его ставить? В комнате места нет. А могли бы жить в трехкомнатной квартире как люди.– Мама взяла карамельку из вазочки и с укором посмотрела на Олю, словно это она была виновата в том, что они жили не как люди.

–Ма, так в гараже же места много.– возразила Оля.

–Ты все равно к бабе Лене поедешь на лето. Зачем тебе велик.

–А я бы дома осталась.

–Еще чего. Я работаю – за тобой здесь смотреть некому.

–Ма, я не хочу к бабушке. Ну, пожалуйста, можно я дома останусь?

–Нечего во дворе собак гонять. За братом присмотришь и на море покупаешься. – мама протянула руку. взяла с плиты чайник и налила вторую чашку чаю.

–Мы опять с арбузами поедем. – Оля прекрасно помнила каково это- ехать по серпантину в груженой арбузами машине.

–И с маслом и с арбузами. Как обычно.

–Но мне же сидеть негде будет.

–Не морочь мне голову. Иди гулять лучше, – прикрикнула мама, рассердившись вконец.

Вытерев полотенцем, распаренные после горячей воды, руки, Оля вышла под обжигающее июльское солнце. «Лучше бы у бабушки Зои осталась жить. Мы бы разговаривали по вечерам со мной, ездили бы к прадеду в скит, с богомолками заготавливали бы сено.» – думала мечтательно Оля. Она уселась на большой деревянный стол под каштанами и уставилась на свои сандалии. Странно, но сейчас жизнь в, крашеном голубой краской, деревяном домике на краю деревни под Вологдой, где надо было ходить в школу за пару километров в поселок и переходить реку по страшному навесному мосту; где вишни -это деликатес, а мед на хлеб намазывали; где мороз был за тридцать, а летом солнце почти не садилось; где она страшно скучала по дому и маме– сейчас та жизнь казалась ей самой счастливой и желанной жизнью на свете.

Тенистый двор, с двух сторон огороженный воротами, зарос орешником, алычой и абрикосами. Под окнами первого этажа вдоль всего дома были разбиты цветники, в которых в сумасшедшем изобилии росли розоватые и сиреневые флоксы, желто-оранжевые бархатцы и фиалки. Во дворе стояло два дома: кооперативная пятиэтажка, где жила Оля с родителями и младшим братом, и четырехэтажный дом, где жили «с телевидения»– то есть с телецентра, расположенного прямо за домами. Валя жила с мамой и старшей сестрой в однокомнатной квартире в первом подъезде четырехэтажки. Олины родители могли бы жить в трешке, если бы бабушка Лена, папина мама, дала родителям немного денег. Но бабушка говорила, что нечего в городе асфальт топтать и денег на кооператив не дала. Поэтому они жили в «несчастной двушке», как жаловалась мама, сильно обиженная на бабушку.

Во дворе никого не было. На прошлой неделе пацаны отправились в трудовые лагеря: они уже все в седьмом классе и у них трудовая практика. Вчера уехал на дачу дядя Володя, почти каждый вечер собиравший всю их шайку-лейку за столом под каштанами и рассказывающий им то про Шерлока Холмса, то про рыцаря Айвенго..

Ну почему у нее день рождения летом, когда все разъезжаются на каникулы! Даже Валю на чай не разрешили пригласить, потому что сегодня рабочий день, а завтра выехать надо пораньше. К обеду надо доехать до Гагры, и еще потом до Птицефабрики ехать.