– Для меня уж точно лучше. – Конор с таким намеком посмотрел на ее губы, что Ханна громко расхохоталась.

– Ты никогда не сдаешься?

– Жизнь коротка. Почему бы ей не порадоваться?

В его голосе звучал вызов, и Ханна немедленно ощутила пробуждение бунтарского духа. Всегда хорошая девочка, вечно ведущая себя правильно, – и все же нет никакого сомнения: ей по сердцу и этот игривый флирт, и тот поцелуй – тоже!

Так почему бы этому не порадоваться?

Радоваться – это одно, и это у нее явно получилось. Совсем другая история – проснуться в постели с малознакомым мужчиной и гадать, каким ветром тебя, такую воспитанную, туда занесло.

Мгновение она лежала неподвижно, и только мучительный подавленный стон пульсировал в ее голове. Что она натворила? Ханна Кэмпбелл – не какая-нибудь свистушка на одну ночь, как она могла забыть про гордость? Конор как там его – стыд какой, она даже фамилии не знала! – он-то хорошо знал, что делает. В памяти до сих пор кружились воспоминания о его поцелуях, прикосновениях рук. Нет, конечно, она была далеко не девицей, но в конце-то концов! Видимо, настоящего секса у нее раньше все-таки не было. И Конор – это открытие.

Ханна понятия не имела, который час, но за окном еще было темно. Она всмотрелась в очертания мебели, пытаясь разглядеть свои вещи. Номер чуть побольше того, который она занимала, точнее, в котором она отсутствовала, этажом выше. Ну и где ее шмотки? Господи, они что, и правда целовались на улице? И в лифте? И ввалились в спальню, наспех сдирая друг с друга одежду? Она зажмурилась в попытках избавиться от яркой вспышки воспоминаний и прилива тепла к самым укромным дамским частям тела. Ну ты и штучка, Ханна Кэмпбелл. И все-таки она улыбалась: как же это было прекрасно.

Рядом тихонько засопел во сне Конор, и Ханна замерла. И как теперь прикажете выпутываться? Если удрать сейчас, пока он спит, не придется с ним объясняться. Сядет быстренько в машину, которую арендовала вчера в аэропорту, и укатит. Может, его это вполне устроит. И ему даже так будет легче. Надо смотреть правде в глаза: он вроде батарейки «Дюрасел», кого хочешь зарядит. Нужны ему ее невнятные смущенные оправдания. Прошлой ночью она слетела с катушек. Скажем так, это была ирландская Ханна. А сегодня она вернулась в режим Ханны английской. Да, самое мудрое – это потихоньку дать деру.

Она соскользнула с кровати и зашарила руками по полу в поисках одежды. На ощупь искать шмотки в незнакомой комнате – такое легче сказать, чем сделать. О, брюки! А где трусы? Каким-то чудом нашлись у плинтуса. Вот почему Ханна обычно таких фортелей не выкидывала! Она бездарный ниндзя. Бросив осторожный взгляд на кровать, она торопливо влезла в трусы и брюки. Потом отыскала топик и натянула его. Теперь бы еще лифчик найти. Ура, нашелся! В карман брюк его, потом разберемся.

Она быстро нашарила пальто, сумочку и одну из туфель. Куда запропастилась вторая? Зашуршали накрахмаленные гостиничные простыни: Конор перевернулся на другой бок, и у Ханны перехватило дыхание. Пожалуйста, только не просыпайся! Если он застукает ее за попыткой бегства, будет еще хуже. Она прислушалась. Дыхание ровное, спокойное. Захотелось взглянуть на него еще разок. Но Ханна сказала себе, что это: а) слегка извращенно и б) рискованно.

Куда она засунула вторую туфлю?! Золушка из нее та еще. Снаружи просыпались птицы: чирикнула одна, откликнулась другая. Хористы проклятые. Небо за окном стало слегка розоветь. Они так торопились ночью, что не задернули занавески. Конор снова перевернулся, ритм дыхания изменился. А вдруг проснется?