– Мне кажется, у нас с этим порядок.

– Вы слишком напряжены, как на экзамене.

– Я вас не знаю, – пожала я плечами, и почувствовала неудобство. Человек старался, в ресторан пригласил, а я портила происходящее похоронным видом, – ладно, наливайте своё вино.

– Это другой разговор!

Время тянулось как резиновое. Севальский пытался произвести впечатление. Он рассказывал о юридической фирме, после перевел тему на путешествия и перечислял страны, в которых побывал. Я делала вид, что мне интересно. От фальшивой улыбки болели скулы. Наконец, принесли десерт. К концу вечера Роман приговорил три бутылки вина. Глаза блондина блестели, а настроение значительно улучшилось.

– Как жаль, что закончился ужин! Александра, приглашаю вас к себе на чашечку кофе. У меня такой вид с балкона, вы обалдеете.

– О нет. Я откажусь. После отпуска еще не пришла в себя.

– Всего чашка кофе, и водитель доставит вас домой.

– Мне действительно пора. До свидания! – назойливость спутника напрягала. Я быстрым шагом отправилась к выходу с намерением взять такси. На улице меня догнал запыхавшийся Севальский.

– Вы первая девушка, за которой мне приходится бегать!

– Не утруждайтесь, – я продолжила искать такси на парковке.

– Не следовало уходить! Я вас из дома забрал, обратно и доставлю. Пойдёмте в машину!

Такси не обнаружилось, и я зашагала к автомобилю Севальского. Всю дорогу Роман вел себя прилично. Молчал и украдкой посматривал на меня. Я уставилась в окно, и думала, что это наше последнее свидание.

Воспоминания сменило беспокойство. Часы показывали половину второго, а Севальский в номер не вернулся. Я покрутилась в кровати, потом увидела на полу пиджак мужа. Встала, пошарила по карманам в поисках сигарет. Наудачу обнаружила пачку и решила покурить.

На улице горели фонари. Я устроилась на лавке в начале аллеи. Достала сигарету, собралась прикурить, но рядом возникла фигура, и кто–то спросил:

– Не спится?

Возле скамейки стоял водитель Сониного отца, Матвей. Он сменил официальный костюм на спортивный, и сейчас выглядел даже привлекательнее, чес в первую встречу. Я затянулась и мгновенно закашлялась. Сигареты не входили в мои привычки. Курила я скорее от нечего делать, чем от желания.

– О, курильщик с тебя еще тот, – парень засмеялся.

– Не помню, чтобы мы переходили на "ты".

– Брось, – он усмехнулся, – мы и на "вы" не начинали.

– И не стоит.

– А что такое? Боишься супруг приревнует?

– Моей дружбе с шофером он точно радоваться не станет.

– Я бы расстроился, но на таких не обижаются.

– На каких? – нервно спросила я.

– На заносчивых дамочек, которых, кроме денег мужа, мало что интересует.

– Придурок, – разозлилась я. Матвей резко схватил меня за руку и притянул к себе:

–Со мной так разговаривать не надо.

– А то что? – лицо мужчины находилось слишком близко. Он пристально посмотрел на меня, казалось, прошла целая вечность. Наконец, Матвей ослабил хватку и процедил сквозь зубы:

– Иди. Муж заждался.

Я зашагала в сторону гостиницы, отправив сигарету в урну. В номере я с головой укрылась одеялом. Тело знобило так, что стучали зубы. Странно, на улице было совсем не холодно. Наверное, морозило от выпитого накануне шампанского. Внутренний голос рассмеялся выдвинутой версии: "Не ври, тебя трясет оттого, что он был рядом". Я предложила сама себе заткнуться и задремала.

Пробуждение не сулило ничего хорошего. Женский голос громко кричал:

– Убили! Люди добрые, убили!

С тревожным предчувствием я выбежала за дверь.

Крик раздавался со второго этажа. Я взлетела по лестнице. В узком коридоре организовалась небольшая толпа. Среди собравшихся я увидела Лешку, Тоню и девушку–администратора. Мужа, не пришедшего ночевать, здесь тоже не было. "Где ты шляешься, Севальский?", – подумала я, затем поспешила разобраться в происходящем. Присутствующие окружили женщину в униформе. На ночь в гостинице уборщица не оставалась, следовательно пришла на работу утром. Женщина испуганно кричала и показывала на приоткрытую дверь номера. На этаже появились родители невесты, следом шагал Матвей. Щеки запылали от воспоминаний о ночных событиях. Я взглянула на водителя, но внимание осталось незамеченным.