Исключением из этого интернационала являлась, пожалуй, лишь одна немка, но вот как раз-то ее нигде не было видно. Она появилась в последний момент, когда Андрей собрался уходить. Миран не обманул. Женщина действительно была что надо. Фигура четко выдавала ее спортивное прошлое и настоящее, – скорее всего присутствовали художественная гимнастика или спортивные танцы, а может все вместе взятое. Пышные рыжие волосы небрежно спускались ниже плеч, футболка обтягивала довольно объемную грудь, а шорты плотно облегали выпуклый зад. Ее формы как магнитом притягивали к себе мужские взгляды. Добропорядочные скандинавские жены явно занервничали. Мужчины, спохватившись, стали виновато отводить глаза, с преувеличенным вниманием разглядывая все, что угодно, но только не сексапильную немку.

Время поджимало. Андрей не хотел заставлять Мирана томиться в ожидании и поспешил в холл отеля. В конце концов немка приехала всего на два дня раньше и время познакомиться и пообщаться у него еще будет.

Миран был уже на месте. Он деловито разложил на журнальном столике красочные буклеты и начал рассказывать про Непал. Андрей, не перебивая, внимательно слушал, хотя многое из того, о чем поведал Миран, он уже знал, включая страшную трагедию королевской семьи, виновником которой являлся принц Дипендра. Миран подробно описал все достопримечательности Катманду и его окрестностей, предложил для рассмотрения список экскурсий. Уже в самом конце разговора, складывая буклеты в портфель, Миран вдруг спросил:

– Скажите, а вы слышали что-нибудь о тибетском буддизме?

Маркин согласно кивнул:

– Да, я немного читал об этом. Знаю и о религии бон, которая была в Тибете задолго до прихода буддизма в эту страну. Но, правда, мои знания весьма поверхностны. А почему вы меня об этом спросили?

Миран ответил не сразу. Он словно раздумывал говорить об этом дальше или нет. Андрей взглянул ему в глаза, но взгляд Мирана был спокойным и безмятежным. Наконец он произнес:

– На одной из окраин Катманду, в стороне от туристических троп разместился маленький мужской монастырь Дартун, где обитают всего лишь несколько монахов-послушников. Настоятелем там служит просветленный Геле-лама. Никто не знает кто он, откуда появился и сколько ему лет. Вам необходимо побывать там и побеседовать с настоятелем.

Андрей слегка нахмурился:

– Что значит необходимо? Какая мне в этом нужда быть там?

Теперь Миран поглядел в глаза Андрею.

– Понимаете, мистер Маркин, – проговорил он, – вы как-то не похожи на праздношатающегося туриста. В вас чувствуется стремление к познанию и вот поэтому я вам предлагаю на этой неделе посетить монастырь. Там есть на что посмотреть и вы не пожалеете потраченного времени.

– Ну, хорошо, почему бы и нет. Добавлю в свою копилку впечатлений. Давайте адрес.

Миран опять дал свою визитку Андрею, на которой от руки был написан адрес монастыря.

– Я знал, что вы согласитесь, мистер Маркин. Доехать туда несложно. Любой водитель вас туда доставит за пару десятков рупий. Все, отдыхайте по своему плану. Если что, звоните мне, я всегда на связи.

Миран протянул руку на прощание. Взгляд его был по-прежнему спокоен, движения неторопливы. Но Андрей, пожимая руку, каким-то звериным чутьем вдруг почувствовал внутреннюю напряженность Мирана, скрывавшуюся за напускным спокойствием. Объяснить это он никак не мог, – просто почувствовал и все.

Миран, садясь в машину, обернулся и еще раз махнул Маркину рукой. Через пару минут его БМВ исчез из вида, а Андрей направился к барной стойке выпить стакан холодного апельсинового сока.

Площадь Дурбар, на которой он оказался через пару часов, произвела на него впечатление. Она разительно отличалась от римской площади Навона с ее прекрасными фонтанами. Не восхититься романтичной Навоной было решительно невозможно и Андрей вообще влюбился в Рим с первого взгляда. Но Дурбар и Навона восхищали по разному. Дурбар обладал не просто особой атмосферой – это был другой мир и вибрации этого мира входили в каждую клетку мозга, изменяя восприятие реальности. Андрей как будто внутренне потерялся и растворился в толчее площади.