Он будто меня не слышал. Скворцов пятерней взлохматил волосы и опустил ладонь к вороту рубашки. Я как зачарованная смотрела, как расстегиваются пуговицы. Одна за другой. Медленно. Неторопливо. Обнажая грудь с порослью темных волос.

Матушки, у него кубики пресса на животе...

Если я танцевала как деревяшка, то он растворился в музыке, пусть и дурацкой, раскрепостился.

Быть похожими хотят…

Максим стянул рубашку сначала с одной руки, следом — со второй. Раскрутил и бросил в мою сторону. Я поймала её. Пахнет мужским одеколоном. Невыносимо вкусный аромат.

Желание закололо между бедер, засочилось меж ног. Мне пришлось выпрямиться и сесть, скрестив ноги, чтобы сосредоточиться.

Да только это было невозможно сделать.

Его движения стали ещё более расслабленными, а покачивания вводили в транс. На загорелой груди остался только галстук. Ногти коснулись кожи, словно расцарапывая её. Опустились к животу. Ещё ниже. Огладили область вокруг ширинки.

Я напряглась, разглядывая дорожку волос, спускающуюся от пупка к полоске белья, что выглядывало из-под джинсов. Кажется, начинаю понимать, почему одинокие женщины ходят смотреть на эротические танцы.

Максим ловким движением расслабил галстук, накрутил его на запястье и стащил с себя. Опустившись на колени, он подполз ко мне и словно лассо накинул галстук мне на шею. Притянул к себе.

— Думаешь удавить? — засмеялась я, но Скворцов не поддержал юмора.

Его губы оказались так близко, совсем рядом, а дыхание пахло мятой и сигаретным дымом. Горечью и свежестью. Взрывом эмоций. Невероятный запах. А какая у него туалетная вода: с нотками кофейной горечи, терпкая, обжигающая ноздри.

Скворцов накрыл ладонью мой затылок, за волосы притянул к себе. Это было не больно, но грубо и… восхитительно. Губы почти соприкоснулись.

А затем всё исчезло. Галстук остался висеть на мне победным трофеем, а Максим вернулся в центр стола. Он долго возился с ремнем. Почему-то движения потяжелели, как и взгляд. Исчезла игривость.

Не зря, не зря…

Максим потянулся пальцами к ширинке. Я подалась вперед, затаив дыхание от предвкушения, но тотчас опомнилась. Мамочки, что же мы творим?!

— Хватит. Довольно. Остановись.

Я замахала руками как обезумевшая птица – крыльями.

— Но ты разделась до трусов, — хрипло напомнил он.

Слишком хрипло. Почти на излете дыхания.

— А ты можешь остаться в штанах.

Поиграли, и хватит. Иначе окончательно заиграемся, а нам потом работать вместе. Мамочки, нам же работать…

Как я буду смотреть в глаза человеку, с которым за один пятничный вечер дважды занималась стриптизом?!

Постой, Арина. Ты недавно собиралась писать заявление об уходе. Что ж тебя так кидает из стороны в сторону?!

— Договорились, — улыбнулся Максим, спрыгивая со стола на пол.

Я надеялась, что он оденется, и мы разойдемся по домам, но Скворцов задумчиво посмотрел на свою рубашку. Так разглядывают какую-то ненужную, мешающуюся вещь. Недолгое раздумье, словно Максим взвешивал все «за» и «против». Пауза. Затишье, после которого он откинул рубашку за спину как тряпку и подошел ко мне.

— У тебя красивые глаза.

Максим стащил с меня очки — я не успела даже отклониться, так проворны были холодные пальцы. Нежным касанием заправил прядь волос за ухо. Мне стало неуютно и тесно. Воздух сгустился. Мир сузился до одного человека, его ароматов, жестов, слов.

— Я не…

Фразу закончить мне не позволили, потому что рывком усадили на стол и заткнули рот поцелуем. Ох! Бумаги полетели во все стороны, усыпав собой пол. Я зажмурилась и ответила на касание губ. Нерешительно, осознавая всю беспомощность и безысходность ситуации.