Продолжая изучать ночной город, Мэри долетела до реки, продвинулась вдоль набережной направо на пару кварталов – эх, все-таки дома на набережной красивые, все такие резные и узорчатые с этими историческими украшательствами и колоннами! – и повернула обратно, описывая длинную и узкую петлю на карте.
Все-таки, летать так долго без передышки и, главное, без еды – тяжеловато.
Она уже почувствовала тяжесть в мышцах и легкое головокружение – верный знак того, что пора поскорее приземлиться хоть куда-нибудь и передохнуть, иначе гравитация приземлит ее добровольно-принудительно. И тут ей на глаза – а перед этим и в нос – попалось настоящее чудо.
Сад!
Прямо на крыше одного из старых зданий раскинулся самый настоящий сад!
В длинных узких горшках дразнились красноватыми ягодами розетки земляники. В высоких округлых горшочках гордо зеленели увешанные миниатюрными плодами кустики томатов. Тут и там виднелись цветочные бутоны: красные, желтые, белые, голубые. Махровые и состоящие всего из трех или пяти лепестков, крупные и мелкие, плоские и похожие на шар – самые разные цветы, какие только Мэри видела, все они, кажется, были в этом садике.
Восхитительно! Потрясающе!
Очень красиво, а уж пахнет-то как…
Чувствуя, как урчит у нее в животе, летучая лисица приземлилась на крышу, оглядывая это растительное великолепие.
И тут ее глаза упали на деревце, растущее в особенно увесистом вазоне. Грушевое дерево, надо же! Настоящее грушевое дерево! Прямо здесь, в этом городе, в этой климатической полосе!
И, что самое удивительное: на этом дереве действительно висели плоды!
Сладкий запах порядком вскружил Мэри голову. Забавное ощущение, похожее на то, когда она съела слишком много торта, в котором была очень щедрая коньячная пропитка, или когда в двенадцать лет она укусила того мужчину в подворотне позади бара.
Если бы она была сейчас в своей человеческой форме, она бы глупо улыбалась и, наверное, даже хихикала по-дурацки.
Но, поскольку летучие лисицы не особенно талантливы в выражении эмоций посредством мимики мордочки, она просто сразу приступила к действию, спрыгнув со скамеечки и зашагав неловко, но целеустремленно, на всех четырех конечностях навстречу чудесному грушевому деревцу.
Глава 2
Когда Мэри опомнилась, было уже поздно: ее мордочка была вся заляпана кровью сладким соком, а плоды тут и там вокруг – надгрызены.
– Охх… – Вырвалось у нее от разочарования в себе, и, одновременно, от облегчения.
Вот ведь, как некрасиво и неловко получилось! Она не собиралась, не хотела портить такой чудесный садик, кто-то ведь столько старался, чтобы все это вырастить!
И это плохо, очень плохо, что Мэри вот так потеряла контроль над собой от голода. Хорошо еще, что ее «жертвами» стали плоды, а не люди. Мэри еще никогда человека не убивала, и не горела желанием начать. Да и, прибирать потом этот бардак, инсценировать самоубийство, подтирать следы, и переезжать…
Что же теперь делать, а?
Перебравшись с ветки на пол, то есть на плоскую поверхность крыши, Мэри беззвучно превратилась и растерянно похлопала себя по карманам.
Ничего с собой нет, только телефон.
А за садик стыдно. Да и плоды были такие вкусные, что прямо не оторваться…
Девушка задумчиво почесала зудящую полосочку подсыхающего фруктового сока на щеке. Просто улететь и сделать вид, что ее тут не было? Никто ж не видел, а даже если видел – то летучую мышь, а не Мэри.
Но она-то знает, что тут была, и ей стыдно.
О, а что, если она завтра ночью сюда вернется? И оставит, скажем, денег в качестве извинения?
Это, конечно, будет выглядеть подозрительно, зато от этого Мэри почувствует себя лучше, чем если она даже не попытается исправить положение!