Я нахмурился. Пазл в моей голове постепенно складывался.

Друэлла давала эти дурацкие имена, и я был рад, что познакомился с ней: быть может, у меня получиться подкинуть ей парочку более интересных вариантов?

– Почему ты называешь их так? – спросил я. – Тебе велит Дед или…

Дру покачала головой.

– Дед ничего здесь не велит, он лишь несет ответственность за то, чтобы мы все выжили и делает для этого то, что нужно, а я… Просто записываю тех, кто родился, и тех, кто умер, чтобы мы знали, какие имена могут быть использованы повторно.

Мы приблизились к одному из самых больших кратеров, что я видел до этого: он находился поодаль, недалеко от одного из многочисленных обрывов, но был утоплен в глубину настолько, чтобы не бояться, что его стенки рухнут.

– Добро пожаловать на место моей работы, – произнесла она и поспешила вглубь.

Светлее не становилось, но я начинал привыкать к полумраку. Вокруг нас ничего не было, голые стены, но зато впереди, подсвеченная тусклым светом была она – огромная стена, черная, с написанными на ней именами. Их было так много, что начинало рябить от множества букв и от их зачеркиваний.

Дру подплыла к стене медленно, будто уважительно, и, трепетно проведя пальцем по столбцам, нашла накарябанное имя: «Апполинарий» и, подхватив с земли оставленный для этого камень, зачеркнула его один раз. После этого она, задерживая взгляд на правой колонке чуть дольше, отыскала озвученные ей имена «Джорджетта» и «Глазенгз», тоже когда-то зачеркнутые, и перечеркнула их снова. А ниже, в самом низу столбца, написала их вновь друг за другом, давая снова жизнь, позволяя им существовать и воскресая их в памяти после того, как след предка окончательно был вычеркнут двойным перечеркиванием.

И я наконец-то понял.

– И тебе это… нравится? – спросил я, когда Дру подняла на меня свои изучающе-огромные глаза.

Мне было странно, что нечто настолько однообразное и скучное, она выполняет с такой ответственностью и таким трепетом. Она даже не сама придумывала эти имена, просто следила за их повторением, вела учет.

На мой вопрос она пожала плечами и вновь повернулась к стене, вспоминая. Она нашла свое имя – «Друэлла», чистое и, написанное, видимо, не ей самой – почерк значительно отличался. Она смело подписала в скобках рядом с ним сокращенный вариант «Дру» и, видимо, оставшись довольной проделанной работой, без тени грусти произнесла:

– Это легкая работа. Когда меня не станет, ее сможет делать кто угодно.

И я снова ничего не понял.

Я открыл глаза. Надолго я их не закрывал, спать я не собирался, потому что даже во время опасности я не сплю. Дру ушла сразу же, сославшись на занятость перед грозящей атакой. Хотя с чего она взяла, что та вообще будет? Было спокойно.

Первая группа вереницей уходила от тетушки Розанны, и я, понимая, что второе занятие уже тянет ко мне свои когтистые лапы, воображал, о чем она расскажет нам сегодня. Мне вот был интересен монстр крайний справа. Тот, что был нарисован разными цветами и представлял собой компанию частиц разной формы. Они, как пауки, захватили одного из нас, похожего на толстого мальчика за последней партой. Пожалуй, это был собирательный образ слабых и невинных, на которых нападали злые чудовища. Эти разноцветные создания прочно прицепились к телу бедняжки, и его лицо исказилось в предсмертном крике. Что они ему делали? Жрали его, как Боссы? Или пытали?

Быть может, сегодня тетушка Розанна удовлетворит мое любопытство.

Конечно, потом эти занятия станут для меня пыткой, но пока…

Главное для меня – испытывать интерес.

Подплыл Ленни.