. Наше предложение он оспорил, но и задуманное им обозное путешествие тоже к рассмотрению не было принято. Перевозили парня на перекладных от лагеря к лагерю, не светясь в крупных городах, в простом платье, в сопровождении нескольких телохранителей. Вперед высылалась вторая группа, осматривалась местность, обследовалась на предмет безопасности, и лишь после этого там появлялся наследник. Схему действий разработал Келлер лично и контролировал тоже сам. И обоз все-таки снарядили. Честь честью, как и планировалось, с поварами и походным лупанарием, при охране и с прислугой. Никто не говорил, что в нем будет наследник, но никто и не отрицал – просто в противоположную сторону направился целый караван, по коему видно было, что едет не рыбак и не золотарь.

– А кого увидели бы вздумавшие проверить, кто именно прибыл в конечный пункт?

– Какого-нибудь придворного казначея, отряженного в N-бург сосчитать императорский налог с особым тщанием; не знаю. Не могу также представить, насколько это помогло. Император божился, что о маневре с обозом никому не обмолвился, но что-то меня одолевают сильные сомнения по этому поводу. Разумеется, следом за принцем с охраной шли несколько наших парней – присматривали за всей этой братией; так, по-тихому, дабы не провоцировать недовольства… Уж в том, что касается местоположения учебки, за секретность могу поручиться головой. Никто посторонний ничего не видел и не знал.

– Кроме тех, кому обо всей этой затее наш Император успел по секрету растрезвонить при дворе, – уточнил Курт; Хауэр развел руками:

– Думаю, не без этого. Я ведь сказал сразу: полную закрытость соблюсти наверняка не удалось. Мы друг другу не верим, он пытается следить за нами, мы шпионим за ним, а при таком подходе рано или поздно кто-то из нас попадет впросак. Поскольку отбором наших агентов занимаются знающие люди, этим «кем-то», скорее всего, будет Император.

– Иными словами, – подвел итог помощник, – вы полагаете, что по всем тайным сообществам, от политических до малефических, уже брошен клич соглядатаями при дворе? Путешествие сюда, замечу, закончилось без происшествий. А покушение в стенах этого лагеря – вещь невероятная.

– Nil ardui est[33].

– Принц здесь уже два месяца, сказали вы.

– И это, Хоффмайер, самый крепкий аргумент к тому, чтобы остерегаться с каждым днем все более, – возразил инструктор, – особенно когда наши противники – это люди и нелюди, имеющие в своем арсенале многочисленные способы воздействия, средь которых болт промеж глаз – не самый опасный. На месте злоумышленника я бы выждал. Или подловил бы свою цель на обратном пути.

– Меры предосторожности? – уточнил Курт; Хауэр вздохнул:

– Кое-что. Сам понимаешь, нагнать сюда армию – это тоже не дело. Собственно, лишними бойцами я особенно не запасался – все та же стража, что и прежде, только смотрят внимательней; из новых людей – исключительно принцевы телохранители. Их, как я уже говорил, пятеро. Двое всегда в его комнате, трое всегда при нем, куда бы он ни шел.

– И на тренировках?

– Там в первую очередь.

– Опасаются, что ты ненароком свернешь парню шею?

– Если ты намеревался породить остроту, Гессе, попытка была неудачной, – серьезно ответил инструктор. – Мне попросту сказали это открыто. Среди тех троих неизменно наличествует их старший, и он следит за мною так, словно я любую минуту только и думаю, как бы этак посподручней выпустить наследнику кишки. После первых пары недель меж нами едва не дошло до рукоприкладства – он дергался и кидался на меня с порицаниями всякий раз, как августейшему отпрыску перепадало по августейшей макушке или по иной какой августейшей части тела. Едва сумели уладить миром; но и по сю пору, стоит лишь мне замахнуться сильней обыкновенного или угодить по драгоценному господину принцу крепче, нежели обычно, – он дергается, будто укушенный. У меня от его содроганий у самого