– Давайте! – важно согласился с квартирантом-учителем Митя.

А Лиза пошла на кухню, чтобы нарезать колбасы, и торжествовала оттого, что все так ладно получилось. Теперь она сможет часами наблюдать и ухаживать за понравившимся ей молодым учителем. Жить с ним под одной крышей, дышать одним и тем же воздухом. Радость наполнила все ее существо и румянцем вылилась на щеки. Типично русская, статная поволжская красавица – вся в мать, как говорили соседки, – она теперь была особенно хороша, так как светилась вся еще до конца не осознанной, но такой уже ощущаемой внутренней радостью.

Валерий Иванович заметил это ее необыкновенное свечение и возбуждение. С чего бы вдруг? – Подумал он, немного насторожившись. – Неужели мое появление здесь так обрадовало ее? Может, рассчитывает на пятерку по математике за год, она ведь, как говорили другие преподаватели, претендовала на серебряную медаль по окончании школы. Но, ни о какой корысти, как он вскоре понял, не могло быть и речи. Девушка действительно, искренне радовалась тому, что он поселился у нее в доме. Значит… Да ладно, не поверив первой догадке, отмахнулся от несложного вывода молодой учитель. И, между прочим, заметил, что присутствие рядышком с ним этой стройной и такой милой школьницы и ее младшего брата вдруг избавили его, пусть и пока лишь на какие-то минуты, от любовной тоски и мучительных переживаний. Маленькая искорка из Елизаветиных глаз попала ему в душу и немного согрела ее. Почти час они сидели за чаем и разговаривали то об одном, то о другом. Валерий Иванович интересовался тем, какие из школьных предметов больше всего нравятся девушке и ее брату, вспоминал свои школьные годы. При этом он не проявлял ханжества и, словно забыв о том, что он учитель математики, хохотал над смешными историями из своей жизни, и как-то незаметно и быстро расположил к себе своей открытостью и кажущейся простотой не только Лизу, но и ее брата. Когда они нахохотались над особенно смешной историей про то, как Валерий Иванович, будучи мальчишкой, ловил в холодной уже реке раков и, как один из них ухватил своей клешней его за пописун под водой, отчего он чуть не потерял сознание и не захлебнулся. А когда смекнул, что к чему, то, голый, выскочил из омута и во всю прыть помчался к родному дому по заполненной людьми городской улице, им стало легче. Напряжение и скованность от первого знакомства в стенах мордвиновского дома растаяли, как лед. У всех стало теплее на душе. И казалось, что их приятный разговор затянется еще надолго. Однако Валерий Иванович вдруг посмотрел на часы и, словно спохватился:

– Делу время, потехе час. Пора и за учебники. Нужно к завтрашним урокам подготовиться.

– А Вы что, тоже готовитесь? – не поверил ему Митя.

– А как же. Знания знаниями. Но повторение, как говорится, повторение, оно – мать учения. Помнишь Суворова?

– Это, какого? Того, что турков бил что ли?

– Его самого, Александра Васильевича. – Подтвердил учитель. – Впрочем, еще и задолго до него Архимед говорил, примерно, то же самое. Так что не будем пренебрегать советами древних. Давайте уберем посуду со стола и займемся уроками.

– У, – недовольно скривил рожицу Митя, – я хотел телевизор посмотреть, там сейчас футбол начнут показывать. Уроки я еще раньше выучил.

– Ну, если выучил, то хозяин барин. – Не стал возражать против желания мальчика, высказав ему свое доверие, Валерий Иванович. – А я все-таки пойду, почитаю конспекты с лекциями и учебник.

Он встал из-за стола, поблагодарил хозяйку за угощение, и ушел в отведенную ему комнату. Но полистав минут с пять конспекты и книгу, отодвинул их в сторону. Оставшись один, он снова со всей остротой почувствовал тоску по своей возлюбленной и нахлынувшее на него одиночество. Казалось, с этой душевной мукой не будет сладу. Что там в городе? Где и с кем в этот час его подруга? Думает ли она о нем или уже забыла его, подчинившись воле отца? Да нет, в такое трудно было поверить после всего, что у них было. После ее горящих и жаждущих глаз, горячих объятий и поцелуев, восторгов близости, наконец. Такое не забывается. И одним отцовским приказом не вырывается из души, словно куст цветущей черемухи из теплой почвы. Возможно, все еще поправится. Хотя в принципе, надежды на счастье с любимой почти ни какой.