Повернулся к старику, с удовольствием пившему пиво:

– Дед Мирон, а ты как? Приедешь еще или мне с кем-то другим договариваться?

К удивлению Горного, старик утер усы и кивнул:

– Приеду, Валентиныч. Не ищи никого. На твоей базе я снова себя человеком почуял, а не развалиной. Надоело целыми днями у калитки сидеть, да перед телевизором лежать. К тому же, приработок! Глядишь, скоплю деньжат, внучатам чего купим!

Алексей обрадовано оглядел всех и выдал:

– С такими помощниками точно выживем!

Три ночи, со времени возвращения на базу, Василь и Инга провели вместе. Их комната стояла запертой все эти дни, дожидаясь хозяев. Жарова прижималась к полковнику и засыпала спокойным сном. Так она не спала со дня своего ранения. Горный обнимал ее за плечи. Слушая тихое медленное дыхание, думал о том, что он снова счастлив. Гнал эту мысль от себя, но разум не слушал, вновь и вновь возвращаясь к ней. Несколько раз он давал себе слово уехать и не мог…

В понедельник Василий и Инга отправились гулять в горы пешком. Женщине нельзя было кататься на лошади, а Горный один ехать в горы не захотел, хотя любил верховую езду. Они шли медленно по обочине дороги. Рука полковника уверенно лежала на плече Жаровой, а ее рука обхватила его за пояс. Светловолосая голова склонилась на широкое плечо. Инга прошептала:

– Мне так хорошо с тобой…

Он искоса взглянул на ее лицо. Улыбнулся да чуть крепче прижал к себе. В голове пронеслось: «Мне тоже…», но он ни слова не произнес. Теперь можно было не бояться нападения и оружия с собой они не взяли, за исключением ножа, чтоб порезать захваченные припасы.

На плечах Горного висел рюкзак с водой, бутербродами и фруктами. Они намеревались побродить по Лаго-Наки подольше и перекусить на плато. Наталья постаралась снабдить всем необходимым из того, что осталось из съестного на базе. Пожарила утром пару ломтей свинины и завернула ее в фольгу. Обитатели турбазы радовались за обоих. Полковник больше не стремился хоть как-то завуалировать свои отношения с женщиной, понимая бесполезность этого. Куракина откровенно говорила Инге прямо при нем:

– Свадьбу к нам приезжайте играть! Мы вам столы накроем!

Василь на эти слова впервые не злился. Задумчиво оглядывался на красневшую писательницу и молчал…

Горный и Жарова медленно спустились по тропинке вниз. Полковник часто помогал ей перебраться с камня на камень в особо трудных местах, протягивая руку, а то и подхватывая на руки. Медленно, отдыхая из-за Инги через каждые пятьдесят метров, поднялись наверх и теперь шагали по плато, тихонько переговариваясь. Писательница все еще была слаба и уставала быстро. Остановившись в очередной раз, она тихо спросила:

– Когда ты планируешь выехать?

Василь вздохнул, оглядывая окрестности:

– Через пару дней. Все же мать ждет.

Инга улыбнулась:

– Тогда вместе улетим. Тебе все равно через Москву добираться. Покажу свою квартиру. – Заглянула военному в глаза: – Ты приедешь потом?

Он чуть улыбнулся, глядя в ее пытливые глаза:

– Ты так хочешь этого? Тогда приеду!

Она радостно улыбнулась и прижалась головой к его плечу, чувствуя себя полностью счастливой. Вокруг расстилались красивейшие места, но она впервые забыла о видеосъемке. Видеокамера так и осталась лежать на столике в их, ставшей общей, комнатке.

Они пробыли на базе еще пару дней. Рана окончательно затянулась, хотя левую руку все еще было больно поднимать вверх, да и в легких, если Инга чуть прибавляла шаг, становилось не хорошо. Горный, как мог, оберегал женщину от напряжений. Обитатели турбазы встретили сообщение об их отъезде с грустью. Валентина и Наталья вздохнули, покачивая головами. Матвей махнул рукой: