Даша вздохнула, подумав о том, что романтический ужин – это что-то из области нереального. Ведь после рождения Надюшки, они с Ильей ни разу не сидели при свечах.

– Наверное, он разлюбил меня, – с грустью подумала Даша. – А, может быть, это я разлюбила его? Нет…

– Даша, Дашенька, Дарина, – сказал Илья, глядя в глаза жены. – Я никогда не думал о том, что нам придется пройти через испытания. Что нас постигнет настоящая, большая беда. Я всегда думал, что горе может случиться с кем угодно, только не со мной, не с нами. Раньше я ничего не боялся, лез напролом. А теперь я ужасно боюсь всего не свете. Даже резкий скрип двери заставляет меня вздрагивать. Как объяснить это? – Даша пожала плечами. – Может, это слабость или трусость? Или это должное возмездие за промахи, ошибки и грехи? Я никогда не прощу себя за то, что обманывал тебя, что…

– Перестань, Илья, – устало проговорила Даша. – Мы же решили начать все сначала. Я тебя простила и не хочу больше слышать, про то, что было.

– Ты простила меня на некоторое время, чтобы потом при удобном случае напомнить или же..? – спросил он, не веря в искренность ее слов.

– Простила, значит, забыла, – сказала Даша, низко склонив голову, чтобы Илья не видел искаженного болью лица. В висках молоточками застучало: «Не забыла, не забыла, не забыла. Рана еще кровоточит. Нужно время, время, время».

– Давай немного помолчим, – попросила Даша. Ее голос предательски дрогнул.

– Давай помолчим, милая, – согласился Илья. Голос его тоже дрогнул. Илья разозлился на себя за то, что не смог сдержаться, что стал хныкать, как последний слабак, вместо того, чтобы подбодрить Дашу, помочь ей пережить все тяготы и беды, свалившиеся на них.

– Какая же ты сильная женщина, моя маленькая Дарина, – подумал Илья, глядя через пламя свечи на скорбный силуэт жены. – Я никогда не признавался тебе, что обижаю тебя именно потому, что не могу быть таким стойким и непреклонным, как ты. Мое самолюбие не позволяет мне принять поражение от женщины, даже от любимой. Я оправдываю себя бесполезными словами и речами, не имеющими смысла. А ты участливо смотришь на меня, неизменно оставаясь на высоте, но никогда не показываешь своего превосходства. Вот и сейчас ты предложила помолчать. Как это умно. Зачем бросать слова на ветер?

Восемь месяцев Наденька лежала в клинике. Даша прибегала туда каждое утро, распахивала дверь и замирала на пороге, в надежде услышать, что девочка пришла в себя. Но медсестры отрицательно качали головами. В эту ночь чуда не произошло.

– Ничего-ничего, – успокаивал Дашу Виктор Петрович. – Приборы показывают, что все органы в норме. Запаситесь терпением, милая мамочка. В моей практике был случай затяжного летаргического сна, а он равносилен смерти. Радуйтесь, что у вашей Надежды не летаргический сон, а процесс выздоровления. И продолжайте верить в чудо.

– С каждым днем мне все труднее верить в него, Виктор Петрович, – призналась Даша.

– А вот это зря. Вера ваша должна быть крепче стали, иначе ничегошеньки не получится, – сказал доктор, посмотрев на Дашу. – Запомните, мамочка, вера должна быть крепче стали.