Мужчина и женщина шли по промокшим улицам, тесно прижавшись друг к другу и думали каждый о своем. Он – о том, что она так некстати нашла письмо Ирины. Она – о том, что так некстати закончилось детство.

– Кто для меня Ирина? Солнечное затмение? Безумная страсть? Заблуждение или капкан? – размышлял Илья, живо представляя себе жгучую брюнетку с круглыми, как вишни глазами, обрамленными густым бархатом ресниц, и алым чувственным ртом, жаждущим поцелуев.

Объятия Ирины, страстные и жаркие, лишали его рассудка. Острые Иринины коготки неизменно стремились проникнуть под его рубашку, чтобы вонзившись в кожу, оставить там глубокие отметины.

Илья поежился, вспомнив, как трудно было первый раз соврать Даше, назвав эти отпечатки следами от елового веника, которым парил его в бане друг Митрич. Даша тогда смазала его спину какими-то индийскими маслами и ругала мистического Митрича за еловый веник. А Илья лежал, уткнув голову в подушку, и мысленно ругал себя за вранье, клялся, что больше никогда не встретится с Ириной. Больше никогда…

Но едва раздавалось в телефонной трубке ее неизменное «Алло, милый», он бросал все и мчался на зов плоти, чтобы снова и снова предаваться чувственным восторгам, сгорать в пламени страстей. С Ириной его связывало единение тел, а с Дашей – единение душ. В его отношениях с женой было что-то возвышенно-неземное, от которого Илья не желал отказываться ни за какие сокровища мира. Но побороть телесные наслаждения, которые дарила ему Ирина, никак не мог. Ему нужны были обе эти женщины, не похожие друг на друга, как белый и черный ангелы.

Илья метался между светом и тьмой, раздираемый внутренними противоречиями, и не мог найти выход, боялся принять какое-то решение, чтобы не причинить боль ни одной из них.

Спасение пришло неожиданно.

– Алло, милый, – ворвался в телефонную трубку Иринин голос. – Я отправила тебе письмо.

– Письмо? Что за шутки с утра? – воскликнул Илья.

– Это вовсе не шутки, – строго сказала Ирина. – Это все очень серьезно. Прощай. Не звони. Забудь мой номер телефона.

– Почему? – удивился Илья.

– Я тебе обо всем написала. Прощай.

Оказывается, у нее появился новый хранитель тела, в которого она вцепилась мертвой хваткой дикой пантеры.

– Почему я сразу не выбросил это сумбурное письмо? – запоздало подумал Илья. – Теперь, господин сентиментальный дурак, перед вами маячит перспектива остаться не только без любовницы, но и без жены.

Сильный порыв ветра вывернул наизнанку зонт. Дождь хлестнул Илью мокрой ладонью по исцарапанной щеке, заставив взглянуть в серые глаза Даши и понять простую вещь: дыхание прервется, закончится жизнь, если рядом не будет этой худенькой женщины, похожей на беззащитного птенчика, выпавшего из гнезда.

Илье захотелось упасть перед Дашей на колени, целовать ее ноги, умолять о пощаде и прощении. Но дождь грянул fortissimo, заставив его поступить иначе. Илья схватил Дашу за руку и увлек ее за собой в темную теплоту чужого подъезда. Он крепко-крепко прижал ее к себе, уткнулся лицом в пахнущие осенней листвой волосы и почувствовал, как по щекам потекли слезы. Кровь запульсировала в висках сигналами «SOS», а губы прошептали:

– Давай все-все начнем сначала, – предложил Илья.