Девочка вздрогнула от неожиданности, но тут же расхохоталась, увидев навалившегося на кособокую калитку Сёму и сидящую на его шее Катюшку.

– Хозяка! – повторяя, радостно пропищала его сестрёнка. – Купи лыбу!

– Да, купи «лыбу», хозяка! – согласился с ней Сёма и, приподняв полинялый пакет, встряхнул его.

– Ну не знаю… Залетайте, я подумаю, – подыграла гостям Женька.

Сёма опустил сестрёнку на землю и отворил калитку. Катюшка с весёлым писком бросилась к лавочке.

– Привет, Котя! – подхватила её Женька. – Как торговля?

Сёма мрачно махнул рукой и сел рядом с девочками.

– Полола?

– Ну. Трава дурит одна! – раздражённо бросила Женька.

– Женя, купи лыбу? – не унималась Катюшка.

– Давай я в следующий раз возьму, хорошо?

– Нет, давай сегодня! А то лыбы обидятся!

– Я ей обещал чупа-чупс, если всю «лыбу» продадим, – объяснил шёпотом Сёма. – Денег нет? Мы можем в долг оставить…

– Не надо, – покачала головой Женька. – Я не буду для этих готовить. Обойдутся!

– Праздники затянулись? – понимающе спросил Сёма.

– Угу. Поскорей бы уже закончились. Как бабушка уехала, не просыхают. Я так и знала, что так будет! Хорошо хоть к школе всё есть! А то было бы, как в прошлом году.

– М-м-м. Слушай, я дядю Мишу с мужиком каким-то видел. Это кто?

– Без понятия, – раздражённо бросила Женька и тут же припомнила: – Очкастый? Да, придурок какой-то.

– Я думал, может, кто-то в гости к вам приехал.

– Ага, очередные алкаши или зэки. Кто к нам ещё приедет?

Сёма пожал плечами.

– Думал, родственники.

– Никто, кроме бабушки, к нам не приедет. А её не жди раньше следующего лета. Вы зайдите к бабе Нюре, может, ей «лыба» нужна.

– Ну ладно, попытаем счастья, – бодро улыбнулся Сёма, беря Катюшку за руку. – За коровами вместе пойдём?

– Как всегда, – ответила Женя, провожаю друзей до калитки.

Вечером под моросящим липким дождём Женя встретила из табуна коров. Когда она вернулась домой, то обнаружила на кухне за весёлым застольем отчима и Виталика.

– Женечка, мы тут тихонько посидим, – подмигивая, как своей, попросил последний.

Она молча прошла в дальнюю спальню. Там в тошнотворно-едкой мути на панцирной кровати, раскинув ноги и руки, спала мать. А на второй, плотно придвинутой к ней койке, кучей громоздилась грязная одежда и одеяло.

– Понятно, – Женька стиснула зубы.

Ей снова пришлось обратиться к соседке. Баба Нюра никогда не отказывала и даже с удовольствием учила Женьку доить коров. Только делала старушка всё очень медленно. Долго гладила корову, приговаривая ласковые слова, угощала яблоком и лишь потом садилась на скамеечку. Она всегда терпеливо объясняла Женьке, что спешка корове вредит, растолковывала, почему нужно омыть вымя и сдоить первые струйки, почему важно забрать всё молоко, не оставив ни капли. За полупустое ведро баба Нюра не ругала Женьку, сама бралась доделать работу, знала, что и тут нужна своя сила.

Так и в этот раз соседка сперва обласкала и неспешно подоила свою Зорьку, затем управилась с поросятами, и лишь потом пришла на выручку Женьке. Провозились с коровами до самой темноты. Оставив вспотевшую девочку с двумя ведрами парного молока на крылечке веранды, баба Нюра, отгоняя назойливых комаров, в густых сумерках засеменила домой.

Едва Женька переступила порог, как до неё из глубины долетели крики и брань. Девочка разулась и понесла одно ведро на кухню. Ругались там. Отчим с красными, залитыми злобой глазами, по-гусиному вытягивал шею в сторону матери и кричал на неё. Она уничижительно посмеивалась над ним, отвечая что-то едкое. Виталик тихо сидел в углу у печной стены и не вмешивался. Когда в комнате появилась Женька, он уставился на неё.