Носильщик получил три рубля и скрылся с довольной физиономией.

Клямин занял место в кабине, открыл вторую дверь, впустил Наталью, уселся поудобнее и достал конверт.

Наталья ждала первой фразы, первой реакции Клямина…

Она привалилась плечом к стойке кабины, вытянув руки вдоль колен. На грубой дерюге джинсовых брюк ее руки казались прозрачными. Боковым зрением она отмечала каждую линию лица Клямина. Ранние морщины у губ и глаз нитями тянулись по смуглой коже. Волосы светлые – почти такого же цвета, как у Натальи. На несколько тонковатой, но сильной шее поблескивала серебряная цепочка. Она проваливалась в отворот модной рубашки с крупными накладными карманами. Плоские часы с черным циферблатом болтались на чеканном браслете. Такие мужчины нравились Наталье…

Клямин дочитал письмо с непроницаемым лицом. Повертел в руках листок, медленно вложил в конверт. Некоторое время подержал конверт на весу и решительно протянул его Наталье:

– Не по адресу.

Наталья сжалась, плечи ее подались вперед, а голова опустилась.

– На такую дешевку меня не купить, красавица, – повторил он тверже и бросил листок ей на колени.

Клямин завел двигатель. Мотор негромко заурчал на холостых оборотах. Клямин оглянулся – нет ли помех? – и мягко тронул автомобиль.

Письмо с колен Натальи упало на пол кабины… Правый поворот заманил «уазик» на главную улицу. В поток автомашин, троллейбусов, трамваев. Все мчались остервенело к светофору, точно псы к куску мяса. Толпы людей переминались на переходах, дожидаясь возможности перебраться через живой транспортер… Клямин убрался в третий ряд.

– Хорошенькая новость, – распалял он себя, постукивая ладонью по рулевому колесу. – Вспомнили вдруг! Откуда?! Что? Кто такие? Да я начисто не помню твою маму… Как говорится: «Просыпаюсь утром – здрасьте, вижу – нет со мною Насти!» Знаем эти штуки. Кушали! Ясно?!

В следующее мгновение он даже не понял, что происходит. Лишь ощутил порыв свежего воздуха в кабине автомобиля. Клямин выбросил правую руку и успел ухватить Наталью за блузку. Машина вильнула и ударила передним левым колесом о высокий поребрик разделительного ограждения. Позади раздался визг тормозов… Но Клямин уже выправил линию и шел с обычной скоростью.

– Ты что?! – прошептал он побелевшими губами. – На полном ходу. В плотном ряду…

Наталья сидела откинув голову назад. Надорванный рукав блузки оголил ее плечо – на нем была ссадина от ногтя Клямина.

– Остановите. Я сойду, – твердо сказала Наталья, не размыкая ресниц. – Я не хочу с вами ехать. Отвезите меня на вокзал…

Солнце падало в расщелины между домами. Быстрым мазком полоснув по салону автомобиля, оно какое-то мгновение держалось на маленькой голове, на распущенных волосах Натальи. И опять что-то в облике ее пробудило у Клямина смутное воспоминание.

– В письме сказано, что ты собираешься поступать в училище, – проговорил Клямин. – Но ведь прием давно…

– Там дополнительный набор, – безучастно произнесла Наталья, отвернувшись от Клямина. – Я хочу обратно домой. Отвезите меня на вокзал, пожалуйста, – жалобно добавила она.

Несколько минут они ехали молча.

Клямин угрюмо глядел на покорный асфальт. Он не мог понять себя. Волнение исчезло, уступая место любопытству и удивлению. Что может быть общего у него с этой девчонкой? Да и не снится ли все это? Минутами ему казалось, что рядом сидит обыкновенная пассажирка такси, которой нечем расплатиться, – вот и придумала плаксивую историю, имея в виду не его, Антона Клямина, а какого-то другого человека. Он даже усмехнулся, ободренный этой мыслью, и метнул на Наталью лукавый взгляд в легкомысленном расчете на уступчивое перемирие. Но в позе Натальи было столько открытой печали, что Клямина обдало жаром. Мысли рассыпались подобно капелькам ртути, извлекая из глубин памяти полузабытое…