А ведь каждая имела свою историю, почему она оказались там, где мы все были. И каждая старалась исправить свою жизнь, пойдя на самые крайние, по моему мнению, меры.

Мне начало казаться, что эта рутина начала меня поглощать. Все больше. И больше. И чем дальше, тем больше эти стены принимали мою депрессию. Мою боль.

До этого утра.

***

– Сестра Мэри, у нас все готово для зимы? – услышала я строгий голос где-то вдали.

– Да, сестра Катарина. Я все перепроверила.

– Славно.

Я посмотрела на замутненный взгляд Мэри, начиная беспокоиться.

– Сестра Мэри, с тобой все впорядке? – озвучила я свои опасения.

– А? Да… неважно себя чувствую.

– Мы помолимся за твое здоровье, сестра, – проронила участливо Клавдия.

Эти две женщины были старше меня лет на десять – пятнадцать. Но именно они были первыми, которые приняли меня в круг.

– Может все таки сходишь в лазарет? Видно же, что ты еле стоишь на ногах, – пыталась я ее вразумить.

– Не стоит волноваться, прошу. Если такова Его воля, то мне станет лучше.

Я тихо хмыкнула. Иногда очевидные вещи отвергались, как что-то противоестественное. Это были нечастые случаи, которые искренне меня бесили в монахинях.

– Время ужина, – услышала я высокий голос со стороны трапезной.

И тяжело выдохнула, машинально разворачиваясь в нужную сторону.

Опять фасоль. Это была самая популярная здесь еда, иногда сочетающаяся с другими овощами, молочными продуктами и яйцами.

Вилка лениво скребла дно тарелки, пока припозднившиеся сестры присаживались на свои места.

Я подняла глаза, ожидая увидеть луну из верхнего противоположного окна.

И увидела его.

Настоятеля Франциска.

Ника.

Вилка громко упала, зазвенев на весь зал. Часть монахинь косо взглянули на меня, продолжая свой ужин в молчании.

А я… Я видела его мрачное лицо. Его взгляд, который так отчаянно искал со мной связи. Все тело горело, по вискам стал стекать пот. По спине побежали мелкие мурашки.

Долгих десять минут я не могла поднять столовый прибор. Аппетит пропал, воздуха не хватало.

А он вновь гипнотизировал меня, также, как и я, не притрагиваясь к еде.

Хотелось вновь услышать его голос…

Когда зал опустел, я вышла, направляясь к выходу. На то же место, где мы когда-то встречались. В это время мало кто выходил наружу, погода была слишком пакостной.

Но мне нужно было остудить свой пыл. Затушить его.

– Ты промокнешь, – услышала я сбоку его голос, также вышедший под дождь.

– Зачем ты вернулся? – с порогу бросила я, с ненавистью вглядываясь в его лицо.

– У меня дела к Аббатисе, – сухо отвечал, позволяя мою дерзость.

– Почему ты бросил меня ТАМ? – отчаянно вглядывалась в его глаза.

– Софи… Я не мог.

– Точно ли у тебя дела к Аббатисе, или ты просто хочешь посмотреть, как я страдаю?

Его взгляд потемнел, свободная рука затащила меня внутрь, прижимая к стене. Его ладони оперлись о стену в миллиметрах от моих плеч, пытаясь держать физическую дистанцию.

– Софи, ты даже не представляешь, как мне было сложно эти полтора месяца! – прорычал, – За все одиннадцать лет это – самая страшная мука, которую я мог только испытать!

Злость и притяжение к нему слепили меня. Его лицо было так близко, что я вновь почувствовала запах сосен.

– Ты заставил меня вспомнить, какого это было, когда я жила там. ТЫ настоял на этих встречах, не я! И после этого ты исчез!

– Я… я не хотел. Все должно было быть иначе, – я увидела в его взгляде его настоящего.

– КАК иначе?

– Я не знаю… Ты уже больше недели не появлялась на сайте и… мне не хватало тебя.

Щеки загорелись, осознавая, что он и не останавливался.

– Ты продолжал смотреть? – прошептала я, то ли в шоке, то ли в бешенстве.