После ужина все разошлись. Отец пошел в гостиную поработать с бумагами, а мать легла спать. Катя зашла в ванную, ведь сил не было, руки опустились, а слезы сами шли на глаза. Немного поплакав, она тщательно умыла лицо и вытерла, а потом пошла в кабинет, где уже ждал Павел, успевший за это время сходить в туалет и отклонить предложение от друзей «потусить» в клубе и познакомиться с кем-нибудь.

Катя села за стол.

– Еще час позанимаемся и я пойду.

– Хорошо. Сколько я должна отдать? Сразу достану деньги.

Он посчитал сколько они занимались и будут, без учета ужина и назвал сумму. Катя кивнула и ушла в свою комнату, достала все наличные и не хватало немного. На оставшуюся сумму она выписала чек и вернулась в комнату, сразу все отдала и села обратно. Они продолжили. Он не стал спрашивать о ее красных глазах и так было понятно, что она плакала, видимо, у нее слишком строгие родители. Потом Катя проводила Павла до прихожей, где они договорились о завтрашней встречи и времени. Закрыв за ним дверь, она могла расслабиться, разжать зубы с челюстью и отпустить плечи. Она устала притворяться будто у нее все хорошо.

Она все убрала из отцовского кабинета и столкнулась с ним.

– Он ушел?

– Только что.

– Больше никогда без спроса не занимай мой кабинет, тебе ясно? – с нажимом произнес он.

– Да.

Это было предупреждение. Она поспешила уйти. Быстро почистила зубы и легла спать, всласть порыдав в подушку. Ей было так плохо, что она думала о двух выходах из положения: самоубийство и женитьба. Ей нужно скорее выйти замуж и свалить из отцовского дома, только как найти хорошего человека? Так раздумывая и рыдая, она вскоре заснула.

Утром у нее было немного опухшее лицо. Двух первых пар не было и она выспалась. Нацепила маску на лицо и быстро перекусила двумя персиками и запила йогуртом, поскакала одеваться, привела в порядок свое лицо и поехала в институт.

Сегодня без приключений. Разве что Вадим посмотрел на нее, сидя невдалеке в аудитории, но не подходил близко.

После занятий она пошла домой, поела, переоделась в белую футболку, а поверх клетчатый сарафан на заклепках, доходящий до колен. Дома никого не было, даже кухарки. Катя засела за фортепиано. В прошлом году она закончила музучилище с красным дипломом.

Катя призадумалась, что ей сыграть? Любимого композитора Доминико Скарлатти сонату «d-minor, Kk. 141» и после неосознанно заиграла «Бурю» Бетховена. Она позволяла чувствам струиться сквозь пальцы, преобразуясь в звуки, снова и снова. Это лучше, чем плакать. Лучше переводить эмоции и чувства в композиции. Далее играла Скарлатти сонату «b-minor K. 197» и выражала всю тоску, безысходность, отчаянье, мучившие ее. Она так растворилась в музыке, что не обращала внимание на звонок в дверь и только когда закончила играть, услышала трезвон и вздрогнула, очнувшись, как от грез или болезненного наваждения. Пошла открывать дверь. Пока препод снимал пиджак с ботинками и надевал тапки, она вернулась в гостиную, опустила крышку фортепиано. Вслед за ней появился Павел.

– Это ты только что играла? Я думал кто-то слушает музыку.

– Я.

– Можешь, что-нибудь сыграть? – спросил он, но в глазах была такая мольба, что она не могла ему отказать.

Она снова села за инструмент и по памяти сыграла свою любимую композицию Скарлатти сонату в «d-minor, L. 366/K. 1» и «f-minor, K. 466». Играла так, словно и не было никого. Потом закончила и захлопнула крышку фортепиано.

– Пойдемте, дела не ждут.

Катя открылась для него с новой, ранимой и нежной стороны. Она тронула его за душу и сердце постепенно оттаивало от вечного холода одиночества.