– Ну, не знаю… – задумчиво произнес Андрей. – Если только он сам собирается через год баллотироваться на выборах в мэры. Может, тогда он и зацепится за твою идею… Опять же, смотря как ее преподнести…
Гриша выпрямился на стуле:
– А это хорошая идея, друг! Уже вижу заголовки газет: «Господин Муранов – новый мэр города С.» Ведь если толкнуть ему эту твою мысль всерьез… Кто знает, а?..
– Ну, хорошо, хорошо, – замахал руками Андрей, – предположим, что ты уговоришь его встретиться с тобой и выслушать. Предположим, что получится этот вариант с переносом дома… Хотя это бред! Не будет он с этим возиться! Ну давай рассуждать! Дом старый, может развалиться. И наверняка твоей Софье Ильиничне важно, чтобы он стоял на своем теперешнем месте. Старушку удар хватит, когда она только представит физический перенос дома, – Андрей чудаковато почесал затылок и, улыбаясь, добавил: – А вдруг у нее под домом еще какой-нибудь ход в подземное царство или… бункер Сталина?
Гриша шутку не оценил и только снова нахмурился:
– Она говорила, что ей важно сохранить дом на его исторической земле… Но если ничего другого не останется!..
– Расскажи про третий вариант! – попросил Андрей.
Гриша посмотрел на друга грустно, словно сам понимал, что последний вариант самый трудный, но, может быть, единственный реалистичный.
– Официальная борьба…
– То есть? Что за кодовое название? Гм, – хмыкнул Андрей, – звучит прям как «план «Барбаросса».
– «Официальная борьба» означает, что нужно действовать через государственные инстанции, писать жалобы, заявления и так далее в «Росохранкультуру», например… в генеральную прокуратуру… – пояснил Григорий, – то есть…
Андрей продолжил за него:
– Нудно, долго и малоэффективно… Ты же понимаешь, сколько времени уйдет на официальную переписку с этой «Росохран…», или как ее там… И потом, они же могут ответить тебе просто, что у дома нет статуса памятника архитектуры? Я правильно понимаю? Ты юрист, объясни мне!
– Здесь ты прав, – ответил Гриша, – по-хорошему, надо запускать сначала письма о внесении здания в охранный реестр и о присвоении статуса памятника. Но это еще больше затянет время…
– Ну а что если начать все-таки это делать, а тем временем подключить общественность, которая, как ты сам сказал, осудит Муранова за снос этого дома? – предложил Андрей.
– Каким образом это сделать, чтобы не раскрыть себя? – Гриша покраснел. – Ты же понимаешь, дело не в том, что я боюсь потерять работу! Я боюсь, что меня уволят раньше, чем я смогу помочь Софье Ильиничне.
– Не оправдывайся ты, – серьезно ответил друг, – конечно, понимаю. Надо подключить людей, которые ничем не рискуют в этой ситуации.
– Но еще надо найти таких людей, учитывая, что схватка предстоит с администрацией и главой города…
– Ищи скандальных журналистов, кто не прочь сделать карьеру на разборках с властью города! – Андрей задумался на секунду и добавил: – Гриня, ты же учился в госуниверситете. Вы же, гуманитарии, все болтаете много. Вспоминай, с кем общался с журфака в студенческие годы!..
Гриша подумал и вдруг просветлел в улыбке…
– Ты же его не любишь…
– Что я, девочка, что ли, чтоб его любить!.. – проворчал Андрей.
– Идея-то отличная, друг! – сказал Григорий и тут же вскочил со стула. Но вернулся, чтобы похлопать Андрея по плечу.
Андрей сделал озабоченное лицо.
– Гриш, только не вздумай все-таки говорить с Мурановым или тем более мэром! Потом первым, на кого подумают в случае общественного резонанса, будешь ты!
– Ты опять прав! Прав… – ободрившись теперь, отвечал Гриша уже на выходе из коморки.
– И этому своему корреспонденту порекомендуй действовать не суетясь и аккуратно, чтоб не выдать тебя!