В моей памяти Кэролайн и Розмари как будто никогда не умирали. Память пытается подменять реальные воспоминания, чтобы уберечь меня от опасностей. Она отбирает, фильтрует, сохраняет, сортирует и вычищает. Частенько мне кажется, что она готова меня задушить в своих заботливых объятиях. Не намеренно, конечно.

– У тебя всегда выходные по субботам? – спросила Абалин, размазывая ложкой толстый шарик арахисового масла по печенью.

– Зачастую, – ответила я, потягивая чай. – Но я хотела бы работать больше, чем сейчас. Я не против поработать в выходные. А у тебя есть работа?

– Я же говорила тебе. Я пишу обзоры видеоигр.

– Я имею в виду, другая работа, помимо этой.

Мгновение-другое она жевала, сверля меня взглядом.

– Нет, кроме этой, больше ничего нет.

– Там достаточно платят, чтобы тебе не нужна была другая работа?

– Не совсем, – прочавкала она, уминая вафли с арахисовым маслом. – Это одна из причин, по которой мы с Джоди расстались. Она постоянно уговаривала меня найти настоящую работу. – На словах «настоящая работа» Абалин саркастично согнула указательный и средний пальцы. – Тебе достаточно платят в твоём магазине для творчества, чтобы оплачивать аренду этой квартиры?

– В основном, – повторила я. – К тому же у меня есть кое-какие накопления, деньги, которые оставила мне бабушка. Это помогает сводить концы с концами.

– Значит, ты своего рода трастафарианец[25], – предположила она и рассмеялась.

– Нет, – запротестовала я и, кажется, прозвучала немного рассерженно. – У меня есть немного денег, которые бабушка Кэролайн оставила нам с мамой. Это трастовый фонд, но я работаю. Если бы я не устроилась на работу, то эти деньги давно бы уже закончились.

– Повезло тебе, – вздохнула Абалин.

– Никогда об этом не задумывалась.

– Возможно, стоит начать.

Какое-то время после этого никто из нас не проронил ни слова. Абалин была не первой, кто отпускал ехидные замечания по поводу моего наследства (моим попечителем выступает тётя Элейн). Иногда такое случается, и я объясняю, что от него осталось не так уж и много. Что через несколько лет оно совсем иссякнет, и кто знает, как я тогда буду справляться с арендной платой, с моими лекарствами и со всем остальным? Но в то утро я не стала вдаваться в эти детали во время разговора с Абалин. Мы обсудили это позже.

– Извини, – сказала она наконец. – Я просто становлюсь немного колючей, когда дело касается денег, особенно сейчас.

– Ничего. Всё нормально.

Она рассказала мне о Джоди, о том, как часто они ссорились, и обычно из-за финансов. Джоди с девяти утра до пяти вечера работала в офисе и, по словам Абалин, очень возмущалась тем, что её подруга целыми днями торчит дома, играя в видеоигры. Абалин объяснила, что склока между ними могла начаться из-за того, что Джоди попадалась на глаза какая-то вещь, например в каталоге «Икеи», и она отпускала замечание, что у них могла бы быть мебель получше, если бы Абалин зарабатывала больше денег. Ещё она рассказала о том, как они впервые встретились на Мысе[26], в одном из баров Провинстауна.

– Я знаю. Это ужасное клише. Она уже была немного подшофе, но я купила ей ещё пива, и мы разговорились. Она даже не осознавала, что я транс, пока мы не свалили оттуда, чтобы добраться до моего гостиничного номера.

– Я ещё ни разу не упомянула о том, что Абалин – транссексуал, – напечатала Имп. – Она не захотела бы, чтобы я придавала этому большое значение. Вот почему я до сих пор об этом не вспоминала. Это не играет роли, – добавила Имп.

– Она разозлилась? Я имею в виду, когда узнала? – Я вспомнила ту сцену из «Жестокой игры»