Панорама Первой Западно-Сибирской выставки. На переднем плане – павильон компании «Зингер», стилизованный под швейную машину. За ним – реплика Эйфелевой башни из ведер и тазов. 1911. ОГИК музей

Машинный павильон Первой Западно-Сибирской выставки представлял собой деревянное строение с арками и башнями, увенчанными ажурными металлическими куполами. 1911. ОГИК музей

Надо сказать, что как в дореволюционный период, так и в раннесоветские годы архитектурное сообщество в Сибири оставалось разрозненным. В отличие от Европейской России, в сибирских городах не было ни профессиональных архитектурных обществ (наподобие Московского архитектурного общества – МАО или Общества архитекторов-художников – ОАХ в Санкт-Петербурге), ни творческих группировок, ни специальных периодических изданий. Впрочем, некоторые зодчие состояли в художественных союзах. Так, архитекторы Андрей Крячков, Константин Лыгин, Викентий Оржешко и Товий Фишель были в числе учредителей Томского общества любителей художеств, основанного в 1909 г. Тогда же в Томске было образовано Общество сибирских инженеров (ОСИ), которое объединило более 100 представителей региональной научно-технической интеллигенции – инженеров-путейцев, горных инженеров, металлургов, механиков и др. В нем состояли архитекторы Андрей Крячков, Федор Рамман, Павел Парамонов. ОСИ не имело какой-либо творческой платформы, основное внимание оно уделяло техническим исследованиям и решению конкретных инженерных задач; лишь изредка в журнале общества затрагивались проблемы сибирского градостроительства.

Научный павильон Первой Западно-Сибирской выставки в Омске. 1911. Почтовая карточка

Интересный концептуальный вклад в развитие сибирских социально-архитектурных экспериментов внес Алексей Капитонович Гастев. В начале 1920-х гг. он получил известность как литератор, теоретик научной организации труда и основатель Центрального института труда в Москве. До этого Гастев был обычным политическим ссыльным, которого отправили отбывать срок за революционную деятельность на север Сибири, в Нарымский край. В 1916 г. он опубликовал в красноярском альманахе эссе «Экспресс (Сибирская фантазия)» (см. приложения), в котором изобразил отдаленное будущее сибирских городов на стыке утопии и антиутопии.

Зиновий Толкачев. Портрет Алексея Гастева. Начало 1920-х. Из сборника «Восстание культуры» (1923)

Проезжая на молниеносном поезде-экспрессе сквозь всю Сибирь к Берингову проливу, рассказчик видит, как в Кургане возвышается огромный Народный дом, занимающий четыре квартала, со сплошным остеклением фасадов, встроенной железнодорожной линией и гигантским маяком. На месте Новониколаевска у Гастева растет промышленный Сталь-город, в котором «частные здания идут квадратными кварталами: их плоские крыши соединены в одну площадь и образуют роскошный зеленый сад». Совсем футуристично выглядит Иркутск: над ним парят воздушные платформы монопольных корпораций и синдикатов. Расположенный в зоне вечной мерзлоты Якутск и вовсе становится «не городом, а сказкой», крупнейшим лесоперерабатывающим центром; все дома здесь сделаны из специально обработанных бумажных листов[12].

Гастев предсказал целый ряд явлений и процессов, сбывшихся в Сибири в течение последующих десятилетий: от популярности архитектуры конструктивизма и распространения больших сельскохозяйственных комбайнов до строительства гидроэлектростанций и форсированного освоения северных районов. Сам того не зная, нарымский ссыльнопоселенец предоставил архитекторам и градостроителям замечательный источник вдохновения, не утративший актуальности и по сей день.