Сергей тихо спросил:

– Маленькая, а ты вообще-то меня любила?

– А ты? – парировала я.

Он опустил глаза.

– Ты не вернёшься ко мне?

– Знаешь, сегодня я переживаю день сурка – одни и те же вопросы, одни и те же ответы… этот вопрос мне уже задавали, не знаю, сколько раз ещё зададут…

– И что ты ответила?

Вместо слов я медленно покачала головой. Сергей вновь уставился на сцепленные руки и вновь надолго умолк. Не меняя позы, наконец, произнёс:

– Маленькая, поверишь ты или нет, но я скажу: ты единственная женщина на земле, которая мне нужна и которая мне желанна.

Я стиснула зубы, чтобы не выкрикнуть: «Ну да! А другие у тебя, так! Против желания».

Он поднял лицо, я не отвела глаз и попала в плен. Сергей улыбался, в глазах плясали искорки, взгляд ласкал и обволакивал теплом. «Ооо, Серёжка, я забываю себя, когда ты так смотришь…»

– Лида, хочу напомнить – я взял тебя в жёны навсегда. Процедуру развода можешь даже не начинать, я не дам тебе развод.

– Это не в твоих силах, Сережа. Суд разведёт и без твоего согласия.

Он пожал плечами, продолжая улыбаться.

– Попробуй.

– У меня вопрос. Когда ты начал? Я имею в виду…

– Я понял, Лида. Зачем тебе? Какая разница сколько раз, когда и с кем?

– Ты прав, незачем и нет никакой разницы. О том, что мы расстаёмся, я домочадцам завтра хочу объявить. После праздника.

– Хорошо. Лида, я поживу в гостевом домике, если ты не против.

– Конечно, Сергей, я не против. Благодарю за Катю.

Он покачал головой.

– Лида, это я виновник Катиной беды. За что же ты меня благодаришь?

– За слова, которые нашёл, за любовь к дочери.

– Я надеялся найти слова и для тебя.

Я поднялась, обулась и пошла к двери.

– Ты не простишься со мной? Я рассчитывал на прощальный поцелуй.

Я оглянулась. Он смотрел насмешливо, напоминая о поцелуе со Стефаном. Я холодно ответила:

– Когда будем прощаться, тогда ты и получишь свой прощальный поцелуй.

Одним прыжком он настиг меня, обхватив за талию, угрожающе зашептал в ухо:

– Маленькая, ты не забыла, что я твой муж? – Развернул к себе, близко-близко шаря глазами по лицу.

– Что ты хочешь найти? … Отпусти меня!

– Ты, Малышка, должна понимать, я свой поцелуй возьму, когда захочу.

Его дыхание обжигало губы, я непроизвольно облизнула их, и он усмехнулся.

– Сладкие губки, манящие.

Легко коснулся губ языком. Приник нежным поцелуем. Я не ответила. Отстранившись, он продолжал рассматривать меня.

– Серёжа, я не хочу тебя.

Усмешка его пропала, глаза потухли. Он шумно выдохнул мне в лицо, опустил руки и отвернулся.

Я обошла его и вышла из кабинета.

Катя, моя девочка Катя, вспыхнула надеждой, увидев меня, и сразу угасла, вновь спрятав лицо за низко опустившейся головкой. Макс шепнул ей что-то, Катя лишь дёрнула плечиком.

– Максим, папа чай не пил. Возьми на кухне чайник, пироги я сейчас положу.

– Хорошо, мама.

Я взяла с комода разнос, наполнила его тарелками со снедью, поставила друг на друга две чайные пары.

– Маленькая, Анюта устала, мы домой пойдём, – громко объявила Даша и, вставая со стула, сладко зевнула. – Марь Васильевна, спасибо за ужин. Вкусно очень, с такой кухаркой невозможно сохранить фигуру, и ела бы, и ела.

– Угу, на здоровье, Даша. – Маша окинула недобрым взглядом вновь разинувшую рот в зевке Дашу.

– Спасибо, Марь Васильевна, до свидания, – защебетала Анюта, – Лидия Ивановна, Катя, до завтра. Папа, ты ещё останешься?

Стефан кивнул дочери. Жену взглядом не удостоил.

– Маленькая, мы тоже пойдём, – засобиралась и Маша. – Мой Василич, вона, уже за столом дремлет, да и мне завтра ещё до свету вставать. А Катерине и ночь не спать, тесто нянькать, завтра хлебы до праздника надо успеть выпечь.